Ко времени образования поздне-византийского искусства и в эпоху наибольшего его оживления при Македонской династии в средине IX века слагается новая, чисто византийская иконография Божией Матери, и в ней едва ли не первое место занимает образ Богоматери, восседающей на троне с Младенцем перед собою, благословляющим народ. До этого времени подобные изображения Богоматери были известны по преимуществу на Западе Европы, и большинство их представляло Богоматерь как небесную Владычицу, с царскими атрибутами. Но в IX веке появляется византийское изображение без них, и копию его мы имеем в церкви св. Марии Домишки в Риме. Что изображение это должно быть признано копией с византийского оригинала, доказывается также убором и стилем. Настоящая мозаика указывает таким образом на существование греческих оригиналов в IX столетии; однако, все памятники, которыми мы так или иначе владеем на Востоке, относятся уже ко второй половине XI века.
Ряд монументальных типов декоративного характера, выработанных скульптурою и живописью в Византии в X–XI столетиях, не замедлил перейти на Запад, в особенности на Адриатическое побережье Италии, в Италию южную и Сицилию, где, с одной стороны, примесь греческого населения, а с другой и главным образом, вековое господство греко-византийской культуры создали даже в области церковной греческие традиции, поддерживающиеся там до нашего времени.
В соборе Триеста капелла dei Sacramento содержит в абсиде изображение (рис. 184 и 185) Богоматери с Младенцем на престоле, среди архангелов Михаила и Гавриила. Изображение это отличается такою красотою строгой греческой композиции, что может быть поставлено в образец даже для чисто греческих произведений[85]. Оно несомненно выполнено не только по греческим картонам, но и греческими мастерами. Чтобы в этом убедиться, достаточно бросить взгляд на необыкновенное изящество орнаментальной полосы, окружающей эту мозаику. Полоса эта представляет собою как бы тягу подымающейся арки, по которой развешаны четырехдольные иконы архангелов, изображенных по грудь с мерилом и сферою в левой руке. На треугольном шпице поверх иконы изображена чаша, а выше, в круглом медальоне, эмблематические изображения уготованного престола, светоча, лампады и пр.; изящные фигуры порхающих по сторонам белых голубков дополняют эту редкостную рамку. Самое изображение Богоматери с Младенцем, хотя отличается уже сильным схематизмом в драпировке, может считаться образцовым воспроизведением типа Кипро-Печерской Богоматери. Богоматерь сидит на великолепном престоле, покрытом парчею, с пышным подножием; едва касаясь Младенца, она однако же придерживает Его у груди обеими руками, правою прикасаясь к груди Младенца, левою же у Его левой ноги. Она облачена по обычаю, и на ее мафории, надо лбом и на обоих плечах вышито подобие крещатой звезды. Младенец благословляет именословно десницею, а в левой руке держит свиток. Взгляд Богоматери, как бы вопрошающий, устремлен налево. По сторонам ее, но в некотором почтительном отдалении стоят, преклоняясь, два архангела (правая часть архангела дополнена живописью, вместо разрушившейся мозаики). Оба архангела в длинных патрицианских одеждах, а именно в далматике и пурпуровой хламиде с золотым тавлием; они держат в одной руке жезлы, а в другой сферу с утвержденным на ней крестом. Белая повязка по волосам образует на их голове живописные извивы так называемых тороков.
85
Пока не будет представлено точных указаний, предпочитаем относить мозаику, подобно венецианским к ХIII веку. Л. Тести в соч. Storia d. pittura veneziana, р. 92, относить мозаику к сред. XIII в., причем, однако, признает мозаики этого собора разновременными и сравнивает мозаический образ Божией Матери с мозаикою капеллы Зена в церкви св. Марка в Венеции. Но именно этот последний аргумент отпадает, так как ничего общего в художественном отношении между этими мозаиками нет. Schlumberger, II, р. 636.