Когда через девять месяцев родился ребенок, его отец Мойша Файнзильберг и мать Елизавета Гавнопольская, принявшая духовное имя Шурпанакха Даси, на полном серьезе провозгласили, что плод их любви, это новый супер-герой, спаситель мира, и неважно от какой религии! А еще они сообщили, что недостойны быть родителями избранника божьего, и не найдя детдом, потому что в городе не было брошенных детей, сочли одарить своей милостью первый попавшийся дом на окраине, в котором обитала баба Люба, присматривавшая за местным кладбищем и дед Григорий, делающий гробы на продажу. Вместе с ребенком, духовно-возвышенные родители оставили записку с его именем и пафосное предсказание, о его великой славе в далеком будущем, на которую они не претендуют, ибо оба трансцедентальны и лишены эгоизма. На этом, они беззаботно упорхнули, считая свой родительский долг выполненным.
Вот дед с бабкой и вырастили мальчика, словно своего родного внучка. Прабхупада, когда подрос, пошел по стопам своего деда и стал гробовщиком, для души подрабатывая могильщиком. А когда узнал правду о своих биологических родителях — возмутился их безответственностью и взял себе имя Панихида, а фамилию — Двухметровый, в честь глубины могильных ям.
Панихида с детства водил дружбу с Сепией, а когда подрос, то влюбился в нее.
Его ухаживания были странными, такими же были и его подарки ей. За годы его воздыханий, на случай, если она умрет позже него, Сепия получила в подарок вырытую им на кладбище могильную яму, которая все время осыпалась, а также, двухкрышечный гроб сделанный из дуба, чек на оплаченный заранее ритуальный обряд, и те самые иконы, висевшие в ее доме без дела в углу.
Висевшие без дела, до этого самого дня… Отодвинув занавеску и стерев с икон пыль, Сепия включила этот навороченный девайс, так нелепо смотревшийся в ее доме. На экране замелькал визуально понятный интерфейс. Предлагались услуги всевозможных живых и мертвых святых, всех возможных религий и верований, тысячи видов медитаций, ускоренные курсы по просветлению, левитации, праноедению и силе подсознания. А также, по ведьмовству, колдовству и приворотах, перемещению предметов, чтению мыслей, воскрешению из мертвых, астрологии и прочее, прочее, прочее… Отдельным блоком шла инструкция, как себя вести, в случае, если вас похитят инопланетяне из нло, и всё это подогревало воображение бесконечно всплывающей рекламой пиццы, пива и прочего фастфуда.
Поставив иконостас на режим автомат, Сепия тупо уставилась на экран. Святые все мелькали, а учения не заканчивались, но вся эта пестрая, будто бы отличающаяся друг от друга карусель, неплохо просчитывалась. По факту, все было четко структурировано и направлено на человеческие психотипы. Согласно темперамента, образования, социальной среды и миропредставления человека, предлагалось, якобы на выбор, духовное учение, иногда подавая его под видом интеллектуального.
Важно было, чтобы человек непременно соотнес себя с определенным течением из списка. Как только он бессознательно промаркирует свое сознание подобным выбором, то подсовывая ответы на все животрепещущие вопросы, создавая таким образом чувство комфорта и защищенности, ему с большой неохотой захочется постигать что-то за границами познанного. А если ему станет скучно или он поставит под сомнение свое нынешнее мировоззрение, ведь окружающая реальность сурова и отрезвляющая, то всегда можно помочь сделать ему прыжок в любую другую систему мироописания.
Конечно же, не все люди были одурманены паутиной религии, но даже если человек не находился под влиянием этих структур, то ему просто-напросто не хватало психической энергии увидеть, что за его спиной стоит махина Пристрастного Безразличия. Оно словно зеркало, или вода в безветрие — что радостям, что тяготам человеческим, что любви, что ненависти — способна придавать любые черты и подменить любые понятия — какой эмоцией наделишь ситуацию, тем она и становится. Но, хитростью матричного программирования, это Безразличие на физическую жизнь не распространялось, и на прямую, не влияло — оно проецировало мысли людей на психическое зеркало самих же людей. Его беспристрастная поверхность творила чудеса в виде эмоционального раскачивания. В высшие пики таких наваждений, людям казалось, что они сами творят или ломают свое будущее, или еще как-то влияют на обстоятельства своей жизни. При этом, коварно и незаметно, словно красной нитью, всё и вся, было прошито Судьбой, которая всегда сбывалась. И никто понятия не имел, что зеркало Пристрастного Безразличия, служит лишь ширмой, картонной дурилкой, которой прикрывается Судьба.