Пермяк уже был совсем над ним, над его лицом, склонялся, будто хочет что-то сказать, но продолжал молча смотреть на него, дышать и источать мерзкий запах. Холодный пот с его лица изредка капал на Андрея. В конце концов, он начал будто отхаркивать что-то, раскрыв широко рот. Андрей лишь закрыл глаза, не понимая, что происходит и чего ему ждать. Он просто смирился со своим безысходным положением, замер, надеясь, что сейчас он проснется. Он должен проснуться.
Но морок не пропадал. Теперь он чувствовал, как что-то скользкое, липкое, покрытое слизью лезло в его рот, заполняя собой гортань. Его затошнило, голова шла кругом. Горло свело в спазме, и пару раз его вырвало, но вытолкнуть это что-то, заползавшее теперь в него целиком, он не мог.
Когда, по ощущениям, все кончилось, Андрей боязливо раскрыл глаза и увидел, как Пермяк все еще продолжает стоять над ним, но лицо его стало спокойнее. Словно он снял какой-то груз с плеч, свалил тяжкую ношу и может наконец отдохнуть. В подтверждение этого он закрыл глаза и с грохотом упал на пол. Андрей хотел было броситься к нему, но пошевелиться по-прежнему не мог, и вскоре, совершенно обессиленный, он потерял сознание.
VI
Когда Андрей проснулся, стало уже совсем светло. Был то не солнечный свет, который обычно привык видеть Андрей по пробуждении, а искусственный — кто-то снаружи включил лампочку в его палате. Он протер глаза, раскрыл их безо всякого сопротивления и удивился тому, как легко он себя чувствует. Не было ни головной боли, ни слабости в движениях. Ничего такого, что преследовало его вчера весь день до самого отхода ко сну.
Тут он вдруг что-то вспомнил. Какое-то странное ощущение, что он вчера видел нечто, заставившее его испытать неописуемый страх. Пермяк, бормотание, что-то склизкое во рту. Он осмотрелся, но не увидел ничего такого, что подтверждало бы увиденное. Быть может, это был бред? Сон? Высокая температура и не такое может вызвать. И да, действительно, он был весь сырой от пота, все постельное белье пропиталось им. Андрею стало неприятно, холодно, и он поспешил вылезти из-под одеяла.
Встав на ноги, он также обнаружил, что стоит совершенно твердо. Ноги его не подкашивались, как вчера, бедро не болело, и в целом состояние было отличное. Может быть, даже лучше, чем до ранения. Что они ему там вкололи? Видимо, очень сильное лекарство.
Он походил немного по палате, рассматривая стены и пол, пытаясь разобраться, что же вчера произошло, но по-прежнему не видел никаких подтверждений тому, что произошло хоть что-то. Но все это было так натурально. Впрочем, говорят, что в лихорадке сны невероятно реальны, настолько, что даже дух захватывает. Он окончательно успокоился, снял с кровати белье и уложил его около двери, чтобы, когда врач придет, его забрали и выдали ему новое.
С другой стороны, он ощущал себя настолько здоровым, что надеялся теперь на скорую выписку и отправку домой. Он надеялся, что поедет домой, а не обратно, в окопы и грязь, под пули опостылевших духов. Новое ощущение, сковавшее грудь, показало свои зубы: а кончилось ли все для него? Он так хорошо себя чувствует, что ранения словно и не было. Куда его вообще ранили? Ничего нет, зажило, как на собаке.
«Рано поддаваться панике», — решил он, закрывая глаза.
Все было хорошо, все кончилось, по крайней мере, пока, и он может наконец отдохнуть, сбросить с себя все те тревожные ощущения, преследовавшие его до сегодняшнего дня долгие месяцы. Осталось дождаться врачей, а пока их нет, лежать и ни о чем не думать. Разве что, неплохо было бы поесть: он не ел ни вчера, ни сегодня. Впрочем, в его состоянии есть и не хотелось, но теперь чувство голода было очень сильным. Живот даже крутило, он ревел, сворачивался, просил накормить. Может, врачи принесут?
Но никто шел, и довольно долго. Он прождал так около двух часов, успокаивая желудок, глотая слюну и прислушиваясь к ходьбе за дверью. В конце концов, он не выдержал, встал и начал бить кулаком в дверь, чтобы кто-нибудь наконец пришел к нему. Тишина. В глазке, который вкручен был в обратную сторону, тоже невозможно было что-либо рассмотреть.
Нет, не может быть, чтобы никто не пришел. Разве это возможно? Он же умрет с голоду, он тут сойдет с ума, свихнется от одиночества. Какое-то время он продолжал стучать в дверь, биться в нее, почти уже в панике, но через полчаса успокоился, сел на пол рядом с постельным бельем в позе лотоса и начал рассматривать цветы на простыне, скомканной в безобразное нечто, пропитанное его потом. Как он будет на этом спать? Надо что-то с этим делать.