Второй мужчина подошел к Андрею, брезгливо приподнял засаленную, грязную афганку и посмотрел на прибор, расположенный у того на животе.
— Плохо все. Полная несовместимость. Оно его там сожрало, походу, целиком.
— Тогда давай его в двадцать седьмую. Там как раз готовый.
— Как раз готовый, — повторил Андрей.
Они взяли Андрея под руки и вывели в коридор. Тот лишь податливо, как лоботомированный, шел рядом с ними, заплетая ноги, подбирая под себя ступни. Взгляд его был отрешенный, мертвый, совершенно пустой.
Так прошли они до двери с надписью «27». Мужчина без планшета посмотрел в глазок, кивнул и раскрыл дверь, отперев засовы. В палате было темно, пахло сыростью. Обставлена она была точно так же, как и палата Андрея: кровать справа от двери и тумба.
Его завели в центр комнаты, поставили лицом к кровати и поспешно вышли. Засовы на двери затворились, наступила полная тишина. Продержалась она недолго — через несколько минут лежавший все это время на кровати моложавый парень открыл глаза и что-то застонал. Судя по всему, он не мог пошевелить своим телом, но прекрасно все осознавал и видел. Повернувшись к Андрею, он вытаращил на него глаза и дрожащими губами выдавил из себя:
— Андрей?
Но Андрей молчал. Возможно, это был уже и не Андрей вовсе, а его подобие — восковая кукла, сделанная настолько небрежно, что едва в ней проглядывались не столько Андреевы черты, сколько вообще человеческие.
Лежавший больше ничего не сказал — он был настолько слаб, что не мог даже соображать. Андрей же спустя время словно проснулся, увидел человека на кровати, уставился на него безумными и красными от крови глазами, приоткрыл рот и что-то протянул, а затем, задыхаясь, снова умолк. Слышно было теперь лишь скребущиеся шаги, шарканье по линолеуму, и все ближе. Вот уже и его дыхание, мерзостное, кислое, зловонное, как тухлые овощи.
Подойдя вплотную, Андрей нагнулся над лежавшим, нечленораздельно замычал и начал давить что-то из своего горла, спазмами выталкивать из глотки, кашлять, задыхаться, лишь бы выдавить, отпустить это нечто из себя. Что-то выползло изо рта Андрея, плюхнулось на лицо совсем уже ничего не видевшего и не чувствовавшего парня, а после стало искать, куда залезть.
Облегченное лицо Андрея же отражало небывалое доселе спокойствие. Теперь ему легче. Наконец-то. Расплывшись в улыбке, он выдохнул последний воздух, застоявшийся в легких, обмяк и упал спиной на пол, разбив затылок.