Икотка
Утро. Хорошо на улице, свежо. Солнце светит, но еще не припекает, птицы трезвонят радостно. Красота! Хоть лето и к концу пошло, а осенью пока и не пахнет. Август только наступил. Любил Степан это время. С детства еще. Только его и ждал круглый год. Все вокруг весну любили, когда природа пробуждается, силу набирает, а ему конец лета подавай. Дед говорил, что самостоятелен Степан не по годам, оттого и привлекает его в природе не дурная, гулящая молодость, а разумная и сильная зрелость.
Решил Степан до деревни съездить. Закупиться всяким в местном магазине, газет на почте получить, да с приятелями лясы поточить, узнать, что в мире происходит. Давно никуда не выбирался, а тут еще и захворали все вместе - после того как кошку из дома выкинул. Правду, видать, старики говорят, мол, кошек обижать нельзя - болеть сильно будешь. Так оно и вышло. Леся отца тогда долго ругала: "Зачем Мявку выгнал? Пусти обратно. Ну и что, что посуду побила? К счастью ведь. Ну и пусть зеркало разбила - не случится никакой беды, суеверия это дремучие. Смотри, как Андрейка без нее плачет, да и вообще, пусто в доме стало!" Про беду, стало быть, суеверия, а про счастье - нет. Вот чудна-то, вся в мать! Анюта тоже только в хорошее верила... Мявка! Что за имя такое? Хотя кошке подходит. А ведь без нее и правда в доме не то стало. Попросилась она тогда домой пару дней, поорала под дверью, и не являлась больше. Как бы не сгинула в лесу. Вернется - обязательно пустить надо.
Задумался Степан и не заметил, как время пролетело. Только до деревни доехал, как из-за сарая выбежал кто-то, и прямо на телегу, чуть под колеса не угодил. Лошадь заржала с перепугу, только что на дыбы не встала. Степан натянул поводья - телегу развернуло в сторону, пыль столбом.
- Куда прешь, чучело, под ноги смотри! - крикнул в сердцах Степан и спрыгнул с телеги. - Эй! Ты живой там?
В пыли зашевелилось, стало подыматься. И впрямь чучело! Одежда пыльная, грязная, кто такой, не разобрать. Чучело встало, промычало что-то, отплевываясь, утерло лицо.
- Демка, ты, что ли? Ты как, парень? Куды ж ты летишь так, сломя голову, покалечиться ведь мог! Дай-ка помогу.
Степан взял Демку за плечи, стал осматривать. Парень вдруг резко извернулся, отпрыгнул и был таков.
- Демка! Демьян! Стой! - крикнул Степан вслед. - Вот холера окаянная...
Сплюнул с досады, уселся на телегу, двинул дальше.
*** Кузьмич по традиции перед работой заваривал чай. Повелось так давно, еще от предыдущего почтальона, деда Терентия, а может, и раньше. Терентий давно уже помер, да и Кузьмич разносил письма уже не один десяток лет, но ритуал этот до сих пор выполнялся исправно. Каждый день, из года в год, ровно в восемь утра, как только пришел на работу, первым делом в одну и ту же банку наливалась вода и в нее погружался маленький древний кипятильник. В кружку насыпалась заварка, а когда вода закипала, нужно было немного посмотреть на пузырьки, а потом из банки, завернутой в полотенце, чтобы не обжечься, перелить кипяток в кружку. Все это стояло долгих пять минут, заваривалось и благоухало, а затем в кружку кидался сахар, обязательно кусковой, немного - полкусочка, больше нельзя, после чего чай громко размешивался. Кузьмич всегда проделывал это с наслаждением и трепетом, как учили. Ждал с нетерпением каждого утра, ведь дома чай почему-то не получался таким вкусным. А то что банка и кипятильник до сих пор служили верой и правдой, пережив деда Терентия, Кузьмич считал настоящим чудом и оберегал пуще чужих пенсий.
Чай уже заварился, оставалось только подсластить и помешать, как с улицы знакомым голосом раздалось: "Тпру". Кузьмич заулыбался: удачный сегодня день - и достал еще одну кружку для друга.
*** - Давненько, давненько не заглядывал! Заходи, Степа! - обнялись сердечно. - Случилось чего? Месяц уж как не появлялся.
- А-а! - Степан махнул рукой, - и не спрашивай. Заболели мы тут, да все разом. Я уж и забыл, когда хворал последний раз, а тут... И хворь какая-то странная. Все дни как в тумане. И чувство такое, вроде как телом своим издалека управляешь и доходит все до него с запозданием. И слабость, немощь в теле, мерзко так, бррр, как вспомню...
- Ох, тудыть! Хорошо, что обошлось! Внучок-то, внучок твой как, Андрейка?
- Нормально все с ним, раньше нас с Лесенькой оклемался. Мы вповалку лежим, а ему хоть бы хны. Орет, хохочет сам с собой! Играться требует. Будто бережет его кто. Крепким парнем будет. Богатырь! - Степан показал кулак. - О какой!
- А я уж сам было к тебе намылился, да дорога неблизкая. На телеге трястись или лесепеде еще полбеды, только мне со своим диабетом далеко не убежишь - есть-то по расписанию надо, сам знаешь. Оно, конечно, верно, можно и с собой снеди набрать, да боюсь окочуриться по дороге, где-нибудь в кустах. Станет плохо - и кирдык...