Наколол дров, сложил их возле стены. На завтра. Под батареей устроил очаг — несколько кирпичей вокруг, чтобы тепло дольше удерживалось. Заварил медленный костер. Огонь получился ровный и постепенный, как полагалось, тепло растекалось по стенам, через пару часов разогреется батарея и станет совсем хорошо…
Алиса лежала в коврах, плела. Она построила лампу из старой жестяной банки, шнурков от кед, масла и осколка зеркала. Тускло, но глаза у Алисы большие, света в них много попадает. Альбомы вокруг разбросаны и, что меня порадовало, полусплетеная веревка. Устав от просмотра старинной живописи, Алиса, видимо, взялась за веревку. Егор приволок штор, ободрал искусственную шкуру с кресел, нарезал на полоски, и теперь Алиса собирала из них веревку… Много у нее получилось уже, метры. Не совсем Алиса бесполезный человек, косички заплетать способна. Наверное, опыт есть, впрочем, все девчонки хорошие плетуньи, даже те, которые этому никогда не учились.
Плела, пальцы так и мелькали. А еще беседовала с Егором. Он ей рассказывал про наши приключения. Про то, куда мы шли, зачем шли и что из этого получилось, она, само собой, хмылилась, говорила «о!», «ого!», «да что ты говоришь», Егор же оставался серьезен.
— И тогда он понял, что все можно исправить, — Егор кивнул на меня.
— Да что ты? — переспросила Алиса с язвительным интересом. — Прямо так вот и понял? Не сходя с места! Это, конечно, да. А вообще, ты прав, Егор, наш Дэв — в высшей степени человек необычный… Просто… Погоди, сейчас придумаю, как его назвать…
Алиса смеялась и обзывалась. В основном на меня. В основном смешно. Поэтому, когда они начинали беседы, я отправлялся бродить по дому. Поднимался на пару этажей вверх и слушал ветер, опускался вниз и слушал хруст снега, а если совсем ниже, то тишину. Вот и сейчас отправился на чердак, но быстро вспомнил, что придется проходить мимо мертвой Маши, передумал, спустился вниз, в книжный, там мирные скелеты, скелетов я уважаю.
Книжные магазины еще встречаются, особенно здесь, в Москве. У нас в Рыбинске их вообще не было, здесь есть. Полки до потолка, книги, диски, записные книжки. Первым делом при попадании в книжный проверяем полки с картами. Обычно они пустые — карты сейчас редки, но иногда встречаются. Вот здесь есть. Карта Амстердама, карта Берлина, карты других городов, бери — не хочу. Путеводители по Европе, по Рейну, по Англии, все эти названия мне ничего почти не говорят, далекие и, возможно, уже несуществующие города, раньше живые, сейчас одни названия, затопленные, или сожженные, или погребенные снегом, нет их давным-давно, и памяти от них нет.
После карт стоит в справочники заглянуть. Если очень повезет, найдешь про оружие, с картинками и схемами, как все устроено, какие патроны и кто это все придумал в тысяча девятьсот сорок седьмом году, и какие недостатки. Но это совсем редкость, обычно про то, как починить машину с картинками, или как на компьютере работать, или вот медицинских много.
Только они все бестолковые, сейчас болезни совсем другие — это раз, лекарств все равно не найти — это два. Но почитать интересно. Вот сейчас тоже так получилось, сунул не глядя руку в полку, достал. Медицинский справочник, открыл наугад и прочитал про заболевание ногтей, возникающее вследствие недостатка в организме витамина Д. Мне понравилось описание этого заболевания, я прихватил книжку и принялся бродить между стеллажами.
В магазине пахло бумагой, сколько лет прошло, а бумага все пахнет и пахнет, книги валялись на полу, обложки за время размякли, и кое-где на них проросли бледные подземные грибы, замерзшие и хрустевшие под ногами. Впрочем, грибы росли и на стеллажах, и в книгах, и между книг. Я не искал ничего особенного, просто снимал с полки, читал название, кидал на пол, как-то это меня успокаивало, я думаю, люди раньше так и успокаивались. Все равно большую часть книг прочитать было нельзя, буквы внутри склеивались и размывались в безгласные кляксы.
Художественный отдел, самый сохранившийся. Альбомы на толстой бумаге с толстыми обложками. Внутри картины. Или фотографии. Иногда со смыслом, иногда без, например, ведро ржавое, зачем фотографировать ржавое ведро, когда его и так в любом месте посмотреть можно. Как-то использовать эти альбомы нельзя, только смотреть. Алиса смотрит, а мне от этого грустно, а Егору плевать, он в слона хочет вернуться, смотрит альбомы.