Ле May Тхань внимательно слушал, не перебивая собеседника. Когда Ле Куанг сделал паузу, Тхань спросил:
— А ты не сожалеешь, что всё так повернулось?
— О разбитом не жалеют, — ответил Ле Куанг, улыбаясь, — даже если это любовь. Но для себя я сделал вывод, может быть, несколько идеалистический: любить, счастливо жить друг с другом могут только люди, имеющие одинаковое мировоззрение, общую судьбу. Если у любящих разные взгляды, то любовь рано или поздно уходит.
Это признание Куанга, казалось, разбередило любовную рану Ле May Тханя.
— Ты сказал абсолютно верно, — заметил он после небольшой паузы. — У меня почти то же самое. Я пока не порвал со своей девушкой, но думаю, что в будущем мне придётся это сделать. — Тхань подробно рассказал Куангу об истории своей любви к Ван Ань. Он поведал ему, что пренебрёг личным благополучием, беспечной, зажиточной жизнью, автомобилями, виллами и ушёл в Сопротивление. Рассказал о том, что дядя Ван Ань посылал её учиться во Францию и она, вернувшись на родину после окончания учёбы, пришла в освобождённый район, чтобы встретиться с любимым человеком. — Она по-прежнему красива и, как раньше, любит меня, — продолжал Тхань. — Какая нужна была любовь, чтобы, пройдя испытания, трудности, вновь найти меня! Как бы было здорово, если бы она смогла вместе со мной принять участие в движении Сопротивления! Я бы любил её во сто крат сильнее. Но, к сожалению, это невозможно. Я тебе признаюсь, она просила меня бросить воевать, вернуться в город и пожениться. Она говорила о медовом месяце в Ницце, о прекрасной вилле на берегу реки Ароматной, о матине новой марки, о кафедре профессора университета с жалованьем в несколько десятков тысяч франков в год. Но всё это мне уже знакомо, я бросил всё и ушёл в Сопротивление, потому что, как говорил поэт, «зачем дворцы, красавица жена, когда в несчастии страна». Ничто не может столкнуть меня с выбранного пути. Раньше, в Хюэ, живя в роскошной, благоустроенной вилле, я задумывался над тем, можно ли быть счастливым, если в твою страну пришли грабители можно ли отделять личное счастье от счастья борющегося народа. Ван Ань дарила мне часы, авторучки, дорогие сувениры… Но я от всего отказался и ушёл в Сопротивление. Я о многом говорил в эти дни с Ван Ань и убедился, что она не сможет отказаться от окружающих её вещей, от комфорта, в котором она живёт. Она не сможет справиться с трудностями, с которыми связана борьба в рядах Сопротивления. Она хочет, чтобы её семейная жизнь была во всех отношениях устроенной, чтобы жить обязательно в городе. Она говорила: «Мы уже давно живём вдали друг от друга. Молодость быстро проходит. Я хочу только, чтобы мы всегда были вместе. Мы должны пользоваться тем счастьем, имя которому — молодость. А если ты не можешь спокойно смотреть на то, как французы сжигают дома, давай уедем за границу».
Высказавшись, Ле May Тхань лёг на кровать, откинул голову назад, глубоко затянулся сигаретой, уставил взгляд в потолок.
— Ну и что ты ответил на это Ван Ань? — спросил его Куанг.
— Что ответил? — Тхань выдохнул табачный дым. — Я сказал, что всё, это самообман. Нельзя выступать на стороне врага и не быть замешанным в его преступлениях. А бегство за границу — это бегство от ответственности перед своим народом, родиной. Я не смогу так жить. В конце концов она не выдержала и уехала. — Тхань снова уставился в потолок. Куанг молчал в знак понимания той сложной борьбы, которая шла и душе Тханя. Спустя некоторое время Тхань продолжал: — Ни она, ни я не говорили о том, что любви пришёл конец, но я понял это. Мы живём по разные стороны фронта, идём разными путями. Нас ждут разные судьбы. Я не могу следовать за пей. Я не могу отказаться от своих идеалов, предать родину ради личного благополучия.
Некоторое время стояла тишина. Ни единого шороха. Глубокая ночь.
— Конечно, какое-то время тебе будет тяжело, — сказал наконец Ле Куанг, — но я уверен, что ты найдёшь успокоение в работе, в общении с друзьями. Твоя история не похожа на мою. Девушка, которую я любил, вышла замуж. У неё есть дети. Она наверняка уже позабыла о пашей любви. Ван Ань же любит тебя, ждёт. Если ты повстречаешь её, попробуй убедить в своей правоте… Ну что же, уже поздно. Пора спать.