— Пойдем на кухню, я тебя накормлю. Твое любимое — пельмени.
— Вот, вот! — заговорил папа. — Он будет носиться по целым дням бог знает где, а ты стряпай ему пельмени.
— Александр! Ты мне обещал!
— Ох, воспитание!
Больше папа ничего не сказал, лишь снова принялся шелестеть газетой.
Саня ел, не смея поднять глаза на маму. Она сидела рядом, в пальто, в платке, подперев голову руками, и смотрела на него — он все время чувствовал на себе ее взгляд.
— Ешь еще.
— Не хочу. Пойду спать.
— А уроки?
— Завтра последний день. Спрашивать не будут.
— Ну иди.
Мама встала, словно ожидая чего-то.
Саня пошел к двери. Ему хотелось кинуться ей на шею, обнять, поцеловать, попросить прошения. Но что-то мешало, сковывало руки и ноги, заставляло напускать на себя недовольный, обиженный вид. Он мучился, переживал, проклиная сам себя, но никак не мог побороть это проклятое что-то.
Он быстро разделся и лег.
— Сань, а Сань! — услышал он Димкин шепот.
— Что тебе?
— Я стеклянный шарик нашел. Хочешь — дам?
— Не надо, спи.
Димка умолк. Но ненадолго.
— А ты меня лупить не будешь? За ту тетрадь.
Саня улыбнулся. Не он один переживает!
— Не буду. Спи, Димка-невидимка.
В детскую зашел папа. Не зажигая света, он на цыпочках, скрипя ботинками, подошел к Димке, укрыл его, поцеловал, постоял возле кровати, прислушиваясь. Саня поспешно закрыл глаза и стал дышать глубоко и ровно.
— Спишь? — негромко спросил папа.
Саня промолчал. Папа подошел ближе — он знал, что Саня не спит.
— Вот что, Александр. Злобин просил передать, чтобы в каникулы ты пришел помогать ему. Будут выезды на интересные съемки.
Саня буркнул в подушку.
— Приду.
— Можешь на меня дуться сколько угодно — я все равно знаю, что поступил верно. Ты получил «Каму» обманом, значит, не имеешь на нее права.
Саня молчал.
— Исправишь, загладишь вину — вернется к тебе твоя «Кама».
Папа постоял еще немного, но Саня так ничего и не сказал. Волна обиды вновь поднялась в груди. Почему он так говорит? Той «Камы» нет и не будет больше. Даже если купить новую, все равно будет уже другая, а не та.
Папа повернулся и пошел к двери. Медленно, тяжело, припадая на левую ногу — ее прострелили на войне.
— Спокойной ночи, — превозмогая обиду, едва слышно прошептал Саня ему вслед.
Папа услышал — он ждал этого.
— Спокойной ночи!
Дверь открылась, пропустив на мгновение сноп света, и закрылась вновь.
Саня долго не мог уснуть. Сначала он думал о папе, о маме, о том, что, по крайней мере, четыре, ну, три дня ни за что не будет их огорчать. Затем стал думать о странной судьбе драгоценностей Федорова. Купец добыл их, грабя и обирая угнетенных северян. А теперь эти же самые драгоценности помогут патриотам Африки бороться против угнетателей.
Разве не удивительно!
III
БЫЛИ СБОРЫ НЕДОЛГИ…
Саня вставал рано: в восемь часов начинались занятия в школе. Мама подняла его — осторожно, чтобы не разбудить Димку, — и ушла на кухню готовить завтрак. Саня сполз с закрытыми глазами с кровати на ковер. Без конца зевая, он вяло поднял руки и дрыгнул несколько раз ногами.
Теперь умываться.
— Зарядку сделал? — спросила мама, когда он появился на кухне.
— Ага.
— Что-то очень быстро. Халтуришь! Вон Дима — маленький, а мускулы какие! Он тебя скоро будет колотить без сдачи.
— Ну да!
— Вот тебе и да! Посмотри, как он обруч крутит.
— Подумаешь, обруч. Как девчонка.
Перед мамой на столе лежала толстая книга.
— Что это, мамочка?
— Одолжила у Анастасии Павловны поваренную книгу. Хочу сегодня сделать на третье песочный торт.
— Поваренная книга? Покажи!
Саня схватил книгу и посмотрел название на переплете.
— «Книга о вкусной и здоровой пище»… А говоришь — поваренная!
— Все книги о том, как готовить пищу, называются поваренными.
— A-а… Мамочка, у Анастасии Павловны такой нет: «Новейшая и полная поваренная книга»?
Мама рассмеялась.
— О, да ты у меня, оказывается, специалист! Уж не готовишься ли ты в повара?
— Ну, мама, я серьезно, а тебе все шуточки!.. Так скажи — есть?
— Нет, конечно. Это же старинная, очень редкая книга… Постой, я где-то здесь видела год издания.
Она полистала книгу.
— Вот.
«Из старых рецептов», — прочитал Саня. — «Мигдальный пирог». Возьми муки и, положивши ее на стол, сделай по середине ямку, положи туда масла кусок…»