— Почему у вас два взрослых билета? Ей нужно было детский.
— Как?.. Мне сказали, что от пяти…
— Не знаю, что вам сказали и кто вам сказал, а на железной дороге для пассажиров до десяти лет существуют детские билеты, стоимость которых составляет двадцать пять процентов взрослого билета.
— Жаль! — удрученно произнесла женщина. — Столько денег. Жаль!
— Знаете что… — Контролер снова посмотрел на Саню. — Тут мальчик задержан с детским билетом. Так вот, если вы не будете возражать, я ваш билет посчитаю за ним.
— Зачем же? — спросила женщина и сразу же, поняв, неловко засуетилась. — А, конечно, конечно!
— Ну вот! — облегченно вздохнул контролер. — Теперь все сходится, число взрослых пассажиров и число взрослых билетов. А то пришлось бы задержать. Ничего не поделаешь: служба!.. Можешь идти на место, мальчик.
Вокруг все повеселели, заулыбались, заговорили. А контролер невозмутимо продолжал обход, повторяя сухо:
— Ваш билет… Благодарю… Ваш билет… Благодарю…
Но Сане казалось, что его резкий голос звучит сейчас, как нежная музыка.
Когда поезд прибыл в Южносибирск, уже начинало темнеть. Они прошли через зал ожидания. Вкусно пахло рестораном. Боря сглотнул слюну.
— Я бы сейчас хоть ворону жареную съел. А ты, Сань?
— Я тоже.
— Ой, трамвай стоит! Айда — успеем!
— Нет, я пешком. К Соколу по дороге забегу. Вдруг заболел… А ты, Борь?
— И я… — без всякой охоты согласился Боря.
Сокол жил недалеко от вокзала, в нарядном трехэтажном доме с колоннами. На лестничной площадке возле дверей квартиры прибиралась домработница — полная, добродушная и словоохотливая тетя Маша.
— Вадик дома?
— Нету. Как приехал, сразу убег. Часа два или поболе.
Приехал? Откуда? Неужели они с Соколом разминулись в Подгорске?
— Он уезжал? — спросил Саня.
— Да. Еще вчера в обед. К бабушке поехал, на разъезд Цыплячий. Лыжи с собой потащил — зима-то кончается, прокатиться напоследок… А то заходите, ребятки, обождите. Вот-вот вернется.
Она гостеприимно распахнула дверь.
Саня посмотрел на Борю, тот на него.
— Нет, мы пойдем, — сказал Саня.
— Дело хозяйское…
Не проронив ни слова, они спустились вниз. И тут, в подъезде, столкнулись с Соколом. Веселый, улыбающийся, румяный с морозца.
— О, ребята! Таобоскоа — Икс! — Он проделал весь сложный ритуал приветствия.
— Таобоскоа — Зет.
— Таобоскоа — Игрек.
— Интересно как получилось! Я к вам бегал, а вы ко мне… Пошли наверх!
— Нет, домой надо.
— На одну минуту… Ну, полминуты! Пятнадцать секунд!
Он почти силой затащил их к себе, заставил раздеться.
— Хоть пожрать тогда дай, — пробурчал Боря. — Целый день не ели.
— Тетя Маша! — скомандовал Сокол. — Что-нибудь поесть!
Тетя Маша принесла целую миску с пирожками.
— Холодные, — сказала она извиняющимся голосом. — От обеда остались.
Она сложила руки на животе и с умилением смотрела, как ребята уминают пирожки.
— Господи! Неужели вас дома не кормят, сердешных!
— Тетя Маша, ты нам мешаешь… Ну, милая, ну, хорошая! — Сокол обнял враз заулыбавшуюся тетю Машу и, шутливо подталкивая, повел к двери. — Нам поговорить надо… — Закрыв дверь, он вернулся к ребятам. — Интересно у вас получилось! В милицию-то как попали?
— Ты откуда знаешь? — удивился Саня.
— Говорю же: к тебе ходил. А там — к Виталию Евгеньевичу. Я вам так завидую, ребята!
— Завидую, завидую! — буркнул Боря. — Сам почему не поехал?
— Что я мог сделать? — Сокол сокрушенно вздохнул. — Они закрыли дверь, спрятали ключ.
— А нам сказали — ты ушел… Мы звонили с вокзала, — пояснил Саня.
— Ушел?.. A-а, это, наверное, когда меня за хлебом послали в булочную… Уже было поздно на вокзал бежать. Минут пять оставалось до поезда. Я бы все равно не успел.
— А следующим? — все еще бычился Боря. — Конечно, лыжи важнее!
— Лыжи?.. Вам Маша сказала, да?.. Ну так вот — она ничего не знает! Лыжи тут совершенно ни при чем. Просто у бабушки был сердечный приступ… — Он посмотрел на одного, на другого. — Нет, я вижу, вы мне не верите!.. Тетя Маша! Тетя Маша! — крикнул он.
Вошла тетя Маша.
— Уже все? Ничего себе — целую миску.
— Ты скажи, был у бабушки сердечный приступ или не был?
— Был, а как же. Врача везли… Еще на масленицу.
— Тогда приступ, а теперь остаточные явления, — пояснил Сокол.
— Еще чего-нибудь принести? — спросила тетя Маша, забирая опустевшую миску.
— Нет.