А затем наступило затишье в деятельности Таобоскоа. То ли потому, что Борька никак не мог закончить конструирование своих птицекрыльев. То ли Сокол потерял интерес к тайному обществу. С ним такое бывало. Зажжется внезапно возникшей идеей, налетит на ребят, как вихрь, вскружит головы, увлечет, а потом остынет, и уже надо подталкивать его самого.
Но вот затишью наступил конец. Борька закончил чертежи и сегодня в шесть вечера на тайном собрании Таобоскоа должен был показать их друзьям.
Сюда, на квартиру Сокола, и побежал Саня со своей неожиданной находкой.
Саня рассказывал сплошными междометиями. Ни один взрослый ничего не понял бы. Ребята поняли все.
— Честное пионерское? — воскликнул Сокол. — Покажи!
Саня положил на стол письмо. Сокол впился в него глазами, казалось, они пробуравят письмо насквозь. Боря тоже проявил некоторый интерес, хотя и недовольно супился. Он думал, ребята посмотрят чертежи, а потом он им поднесет такой сюрприз — ахнут. А тут…
— Точно! — Сокол перешел на восторженный шепот. — А конверт?
— Вот.
Сокол посмотрел конверт на свет, потом стал разглядывать почтовый штемпель.
— «Подгорск. Двадцатое декабря тысяча девятьсот семнадцатого года»… Ого! Ничего себе пролежало! Где он теперь, твой купец Федоров?
— Почему мой, интересно?
— Да я так! Письмо ведь ты притащил.
— Умер давно, — хмуро произнес Боря.
Заниматься такими пустяками, когда у него в портфеле лежат готовые чертежи птицекрыльев!
— А может, еще жив? Если узнать в справочном бюро? — предложил Саня. — Тут имя, отчество. Найти и отдать письмо. Удивится как — представляете?
— Еще бы не удивится! — подхватил Сокол. — Вот, скажет, дурак! Первый раз такого вижу.
— Почему, интересно, дурак? — оскорбился Саня.
— Ребята! Ребята! — Сокол взял друзей за плечи. — Здесь не просто так — здесь какая-то тайна. Колоссальное дело — я чую!
— Брось! — махнул рукой Боря.
— А я говорю — тайна! На, видишь: «Смотри в «Новейшей и полной поваренной книге».
— Ну и что? Рецепт какого-нибудь жареного кролика с гарниром.
— Знаешь что, Борька, насчет птицекрыльев ты мастер, ничего не скажешь, а насчет остального котелок у тебя варит слабовато… Кто так будет писать о жареном кролике: «Изыми как можешь скорее»? Разве можно изъять рецепт? Что можно изъять? Ну-ка, Саня, пошевели мозгами!
— Какую-нибудь вещь.
— О, слыхал!
— Брось! — упорно не соглашался Боря. — Какую вещь можно положить в книгу?
— Паровоз! — Сокол сделал паузу и выпалил: — Драгоценные камни, например. Вот! В книге тайничок — и там драгоценности.
Саню бросило в жар.
— Правда!
Но Боря упрямился:
— А, брось!
— Да, да, да! Ты посмотри дату.
— Ну, семнадцатый год… Ну, двадцатое декабря.
— Понял?
— Что?
— Хорош! — Сокол многозначительно постучал пальцем по лбу. — Санька, скажи ему, что было в семнадцатом?
— Революция! — крикнул Саня.
— О, слыхал!.. Давай сложим все вместе. — В живых блестящих глазах Сокола горел огонь вдохновения. — Письмо отправлено из Подгорска вскоре после революции. Отправлено кому? Купцу первой гильдии. Знаете, какая шишка! Отправлено кем? Неизвестно. Но лицом, близким к этому купцу, — иначе он не стал бы называть его на ты. Смысл письма: нужно что-то изъять из книги по возможности скорее. Ясно?
Все это звучало убедительно. Тем более, что Сокол умело вставлял в свою речь какие-то особые, очень веские слова: лицо, смысл, по возможности… Саня тоже знал их, но никогда не смог бы применить в разговоре.
В нем шевельнулось недоброе чувство зависти. Сокол, Сокол! Саня чувствовал себя перед ним глупым мышонком.
— Ну и пусть! — твердил Боря; когда он упрямился, с ним было нелегко сладить. — Даже если и лежало там что-нибудь, все равно уже давно ничего нет.
— Как сказать! Письмо-то ведь до данного купца первой гильдии не дошло! Вот — мы первые его здесь читаем.
— Правда! — снова воскликнул Саня. — Значит, о драгоценных камнях никто так и не знает…
— …И они там лежат, в той поваренной книге, — торжествующе закончил Сокол.
— А где она, где? — Боря все не сдавался.
— Этого мы не знаем, — упавшим голосом ответил. Саня.
Сокол весело посмотрел на них и подмигнул.
— Но узнаем!
— Как?
— Для начала надо расспросить старожилов об упомянутом купце.
И тут Саня вспомнил о Владимире Петровиче.
— У нас сосед — всю жизнь прожил в Южносибирске. Пошли к нему!