Вы видите эту колонну? Ну, она внутри пуста, как ствол тростника. Там имеется винтовая лестница. И она ведет на самый верх. И в теле статуи Победы может помещаться часовой, наблюдающий за порядком на площади.
Мы стоим на полу. А там внизу? Там — подвал. Под ним — другой подвал.
Заприте меня в этой комнате, и через час я выйду возле вашей мастерской. И выйду из брюха крылатого сфинкса, стоящего там. Понимаете, Шварц? Зарубите это у себя на носу и молчите. Но вы уже уходите? До свиданья, дружище! Помните же: надо ждать. Я тоже работаю, и, может быть, что-нибудь выйдет. Но, повторяю, я только на полдороге, хотя, признаться, сделал уже дьявольски много. И, знаете ли, что мне помогает в этом деле? То, что я влюблен, безумно влюблен! Моя милая вулодочка с голубыми глазами и льняными кудрями, прекрасная, как ангел небесный, ужасно облегчает мне мою задачу. Она любит меня, эта милая девочка, и ей так хочется поболтать со мной, а это так трудно. Ну, и она поневоле показывает мне кое-что, кое-какие пути и кое-какие секреты этой шайки шарлатанов.
— Не сверните себе шею в этой авантюре! — угрюмо вымолвил я и, пожав руку Леонара, побрел к себе домой, где меня ждали мастера вулодов.
По дороге мне пришлось задержаться: со мной встретился Малек.
— Чужеземец! — вымолвил он, подходя ко мне. — Скажи, чем я оскорбил тебя?
— Ты — меня? — изумился я.
— Да. Скажи, чем, я навлек на себя твою ненависть? За что ты обрек меня на невыносимый позор? Ты снял с меня клеймо «макази», но я обращаюсь в изгнанника…
Я не знал, что ответить этому славному малому.
Постояв немного, он глубоко вздохнул, понурив голову, и побрел пробормотав:
— Впрочем, ты хотел мне добра! Я не виню тебя! Пусть боги будут так же милостивы к тебе, как они немилостивы ко мне!
Я долго смотрел вслед молодому воину.
Уже тогда, когда я был у порога моего жилища, откуда-то из кустов вынырнула прекрасная Равиенна.
Девушка змейкой скользнула мимо меня, но на лету успела шепнуть мне два слова пламенной благодарности и поцеловать мою руку, которую я не успел вовремя отдернуть.
Слава богу!
По крайней мере, одно существо в этом мрачном царстве изуверов и их жертв чувствовало себя счастливым, избавившись от смерти с моей помощью!
С этого времени и вплоть до нового дня «кази-макази» или, правильнее сказать, до «дня богини Санниа», когда должны были совершиться казни всех признанных «макази» в последнюю аудиенцию Санниаси, я работал без устали и без отдыха, и мне было почти некогда делать наблюдения над жизнью вулодов. Но все же кое-какие полезные сведения я приобрел. Прежде всего, я втихомолку занимался опытами с нигилитом. Точнее выразиться, я пробовал обрабатывать нигилит нигилитом же и выяснил, что старый нигилит оказывается значительно крепче, чем нигилит, так сказать, молодой. Таким образом я, мне кажется, отчасти разрешил загадку, раскрыл так ревниво оберегаемую вулодами тайну их мастерских.
Но, когда настал этот роковой день, признаюсь, все вылетело у меня из головы.
Ровно две недели спустя после того, как мы были объявлены «кази», то есть заслуживающими быть оставленными в живых, а многие из вулодов всех категорий — «макази», то есть подлежащими смертной казни, состоялся кровавый праздник.
Вулоды называют эти праздники «днями богини Санниа». Я же назвал бы их лучше и определеннее днями душегубства, днями массового кровожадного, зверского помешательства.
Судите сами.
С утра весь город вулодов был украшен цветами, и все население облеклось в праздничные одежды.
Около полудня все население стеклось к храму Санниа, беспощадной богини Адского Потока. Нас троих привели туда же и впустили внутрь храма, поместив в какой-то ложе. Через минуту толпы вулодов заполнили внутренность огромного храма, заняв места на ступенях колоссального амфитеатра.
Когда все разместились, загрохотал гром, засверкали молнии, или, правильнее сказать, последовал ряд вспышек магния, знакомого жрецам Вулоджистана не хуже, чем нашим фотографам; над ареной заклубился густой дым, поднимавшийся из почвы. Дым рассеялся, и я увидел, что в центре арены пола уже не было. Он был сдвинут в сторону. И теперь передо мной была пропасть, русло огненного потока лавы. Только здесь и там над потоком висели выдвижные мостики.