Святая святых вулодского культа, центральный храм в пирамиде, был открыт для всех желающих, и толпы вулодов кочевали по многочисленным камерам храма, по подземным коридорам.
Особенное негодование вулодов вызывало ознакомление с мошенничеством, проделывавшимся при обращении невинного подземного ручья в страшный Адский Поток.
Если бы Леонар не объявил неприкосновенной жизнь уцелевших при революции жрецов, то народ растерзал бы их всех. Пришлось поставить сильную стражу, которая на первых порах и охраняла жрецов и их семьи. Но одну неприятность жрецам все-таки пришлось испытать: их заставили работать наравне со всеми смертными. Их женщины перестали рядиться в пестрые ткани, покрытия, словно чешуей, драгоценными камнями. Теперь им давалось из государственных депозитов такое же одеяние, какое получали жены рабочих и рабов.
Вообще все привилегии, все титулы и чины были отменены, за исключением немногих должностных. Механизм управления, построенный на выборном начале, отличался демократизмом и крайней простотой. Везде и всюду Леонар провел идею самоуправления; участия в решении государственных дел всего населения. Это было совсем не трудно, имея в виду приблизительно одинаковый уровень образования всех вулодов и их незначительное число.
Сам Леонар отменил все государственные церемонии, не пользовался ни единым из приемов старых Санниаси, а жил как самый простой обыватель, даже как будто щеголяя своей простотой.
Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что тут он погрешил против оригинальности и сильно подражал примеру Наполеона Бонапарта в первые годы карьеры этого великого авантюриста.
Зато в пользу красавицы Ариадны, первой королевы Вулоджистана было сделано исключение: ей предоставили право рядиться с умопомрачающей роскошью, что она и проделывала, бедняжка, без зазрения совести, потешая этим Шарля.
Словом, государственный переворот в Вулоджистане оказывался чрезвычайно удачным, и всем оставалось только радоваться. Но я по лицам многих замечал, что особой радости никто не испытывает. Люди ходили, словно во сне, робкие, растерянные. Они зачастую производили впечатление, как будто потеряли нечто драгоценное и ищут потерянное, и не находят, и сами не знают, что, собственно, потеряно…
— Смотрите, Леонар! — говорил я французу. — Вы одним смелым ударом уничтожили религию этого народа. А что вы дали вместо разрушенных верований? Чем вы заменили старых развенчанных идолов? Народ попросту тоскует…
— Глупости! Просто не создалась еще привычка обходиться без комедий… Но за этим дело не станет! — отвечал он.
— Неужели же вы, Леонар, в самом деле, рассчитываете окончить свою жизнь в Вулоджистане? — задал я как-то вопрос французу.
По-видимому, мой вопрос не был для него неожиданным.
Он посмотрел пытливым взором мне в глаза.
— Вы тоскуете по родине, Шварц? — спросил он глухим голосом.
— Не по родине в прямом смысле слова, но по жизни среди людей, а не вулодов! — ответил я откровенно.
— А разве вулоды не люди?
— Может и так, но они живут в стороне от остального мира. Вулоджистан — тюрьма. Огромная тюрьма, помещения которой снабжены не только комфортом, но даже и роскошью. Но тюрьма все же остается тюрьмой, и я мечтаю о том часе, когда я отсюда вырвусь! А вы?
— Я? Я тоже кое о чем мечтаю, дорогой мой Шварц. Но мои мечты немножко пошире, чем ваши.
— Объяснитесь!
— Очень охотно! Видите ли, если вы мечтаете об уходе из нашей тюрьмы для себя лично, то я мечтаю о том, чтобы дать выход из тюрьмы для всех, кто только пожелает!
Вы удивлены?
Напрасно!
Вспомните, что мной в качестве диктатора отменена смертная казнь. Вулоды — люди, как люди. Природа дала всем живым существам заповедь плодиться и размножаться. Смертность тут крайне низка. Рождаемость выше среднеевропейской. Значит, население скоро возрастет до такой степени, что страна не будет в состоянии прокармливать известную часть. Вулоды познают все ужасы голодания, по крайней мере, отдельные слои общества.
В создании этого явления виноват я, как отменивший законы жрецов, при помощи которых наши приятели умело регулировали численный состав населения.
Ну и я чувствую себя нравственно обязанным создать, так сказать, нормальный клапан. Я хочу сблизить Вулоджистан с остальным миром. Я хочу открыть дорогу для всех, чтобы излишек населения мог беспрепятственно уходить из Вулоджистана.