Девушка, вдруг, остановилась и замерла, повернувшись ко мне спиной. Она, как специально не хотела меня видеть, либо не хотела, чтобы я видел ее. Но, тем не менее, она не ушла, а продолжила демонстративно стоять. Меня это насторожило, но невыносимое любопытство не давало мне здраво рассуждать.
Я продолжал идти, и чем ближе я подходил к девушке, тем громче становились голоса роз. О чем они мне кричали, я не мог разобрать. В этот момент мне, по большому счету, было на них плевать. Меня интересовал только этот рыжевато-каштановый силуэт. Наконец, я стою в двух шагах от нее.
Крик цветов, становился все несносней, все безумней. Их волшебный аромат, становился настолько сладким и приторным, что глаза мои начали слезиться, а дышать, с каждой секундой, было все труднее и труднее. Приятный алый цвет, становился все ярче и ярче. Казалось, что я вот-вот либо задохнусь, либо ослепну, а, скорее всего – и то и другой вместе. Я, невольно, начал думать о том, как легко спутать райский сад с девятым кругом ада.
Она стоит передо мной. Сквозь крики роз, я слышу, уже знакомое всхлипывание, плач. Мне казалось, что ей нужна помощь, поддержка. Она казалась очень одинокой, очень несчастной. Совсем одна, неизвестно где, неизвестно почему. Она все стоит. Из-за ее спины, я заметил, что она себя обнимает, как будто ей холодно. И впрямь, она полностью голая. Ее волосы и цветы, служили ей одеждой.
Я наблюдал за, необычайной, прекрасной, девственной наготой. Ее силуэт меня завораживал, зачаровывал. И в то же время, необъяснимое чувство жалости и сочувствия. Я было подумал, что эта поляна – ее тюрьма. Она словно заперта здесь – то ли в райском саду, то ли в преисподней. Мной овладело, сильно желание вытащить ее от сюда. Забрать ее с собой, спасти.
Я снял свою куртку и накинул ей на плечи. Она никак не реагировала. Я сделал еще один шаг и взял ее за руку. Неожиданно, она перестала плакать. Я почувствовал, что ее руки были холодными, как лед. Посмотрев на них, я увидел, что они полностью синие, будто предо мной мертвец. Я сказал ей, что со мной она будет в безопасности, я вытащу ее, согрею и успокою.
Она опустила голову и начала медленно поворачиваться ко мне. Я не мог рассмотреть ее лицо, пряди волос все закрывали. Она приподняла одну мертвенно-бледную руку и положила на мою щеку. Я почувствовал, что ее рука была в чем-то измазана. От чего мне стало невыносимо холодно. Мы простояли в таком положении несколько минут. После чего, ее голова начала медленно подниматься. Ее взгляд устремился мне в самую глубь души, а на лице была легкая улыбка. Я вижу ее, от чего моя кровь застыла в жилах, от чего сердце перестало биться. От одного только взгляда, я оцепенел. Ничего не чувствую. Кроме безграничной пустоты. Она медленно начала поднимать вторую руку. Я не могу оторвать взгляда от ее лица. Я заметил, что она что-то держит в руке, но что именно — никак не разглядеть. На ее лице промелькнула улыбка, а ее рука все поднималась.
В какой-то момент, у меня появилась возможность разглядеть то, что она держит. Я побледнел! Дышать становиться все труднее. Резко закружилась голова.
Оно бьется. Оно живое. Большое, красное. Вот, что она передала мне тогда, когда я был совсем маленьким! Вот чего она хотела! Она была заперта здесь, долгих восемнадцать лет. Все это время, она жила на этой поляне. А теперь, когда я рядом с ней. Она, наконец-то, свободна.
Живое сердце, стучит у нее в руке.
А ее лицо, точная копия моего.
* * *
Новость о том, что некий парень превратился в девушку, быстро разнеслась по больнице. «Сарафанное радио» заработало на полную громкость – как, в прочем, во всяком муниципальном госучреждении.
На следующий день я пришел в кабинет моего друга и увидел как миловидная барышня, умаляет его дать комментарий, по поводу нашего больного. Он всячески пытался увильнуть, а как только я переступил порог его кабинета, журналистка набросилась на меня. Юная, симпатичная особа. Она одета модно и со вкусом, и в тоже время, весьма скромно, сейчас так одеваются почти все молодые люди. Отчего она становилась практически незаметной. Невольно, я подумал, что это сама большая проблема современности – в попытке выразить свою индивидуальность, через модные вещи, ты становишься безликим, обычным и до ужала простым.
На лице моего приятеля я наблюдал, страшных размеров, озабоченность. Я, в силу своего характера, был куда прямолинейней и категоричней моего друга, и сразу дал понять, девушке, что никакой информации она не получит. Она собирала свои вещи, при этом, смотрела на нас с жалостью, и каким-то злобным осуждением. Буд-то наш гражданский долг – поделиться информацией с народом. Однако, такая вещь, как «врачебная тайна» - оказалась железобетонным аргументом. Она ушла, а я, в свою очередь, попросил секретаршу моего друга, проводить к выходу эту особу, и проследить, чтоб она никуда не свернула. Кто знает этих журналистов.