— Вот почему, синьора. Вы преемница имени и наследница богатства знатной фамилии. Вы воспитаны в уважении к своим благородным предкам. А я… у меня нет прошедшего, я человек ничтожный, сам сделался тем, что я теперь. Ясно, что выйти за меня замуж вам невозможно. Все вам это запрещает: ваши идеи, ваше воспитание, ваше положение. Вы отказывались от руки графов и маркизов, потому что они были недостаточно знатны для вас: как же вы можете унизиться до актера? От принцессы до комедианта далеко, синьора. Следственно, я не могу быть вашим мужем. Что ж мне остается? Что ожидает меня в будущем? Несчастная любовь или надежда быть несколько времени вашим любовником? Я не хочу ни того ни другого, синьора.
И тут я наговорил ей две страницы мелким шрифтом о невозможности нашего союза, о безрассудности ее надежд. Она слушала меня спокойно. Когда я кончил, она не переменила своего положения и сперва молчала. Только наблюдая за ней внимательно, я заметил, что на лице ее изобразилась нерешимость. Вдруг она встала и пошла от меня, не говоря ни слова. Я не приготовился к этому удару и был поражен горестным удивлением:
— Как! И ни слова! Вы оставляете меня, может быть, навсегда, и ни слова сожаления или утешения!
— Прощайте! — сказала она, оборачиваясь. — Жалеть я не могу, а утешения нужны не вам, а мне. Вы меня не поняли… Вы меня не любите!
— Я!
— Кто ж будет понимать меня, если вы меня не понимаете? Кто будет меня любить, если вы меня не любите?
Она прискорбно покачала головой и, скрестив на груди руки, потупила глаза в землю. В эту минуту она была так прекрасна, так печальна, что мне ужасно хотелось броситься к ее ногам, но в ту же минуту удержал меня страх рассердить ее. Я стоял неподвижно, молча, устремив на нее взор и тревожно ожидая, что она станет говорить или делать. Через несколько секунд она медленно, с задумчивым видом подошла ко мне и, прислонившись к пьедесталу статуи, сказала:
— Так вы считали меня низкой и тщеславной? Вы думали, что я в состоянии полюбить мужчину, позволить ему говорить мне о любви и не решусь вместе с тем пожертвовать ему всей моей жизнью? Отчего же это? Вы, однако же, человек благородный и твёрдого характера. Вы, конечно, ничего не начинаете, не обдумав прежде своего поступка и не решившись докончить того, что начали. Отчего ж вы меня считаете неспособной к рассудительности? Или вы очень презираете женщин, или вас обманула моя ветреность. Я, конечно, иногда безрассудна: это, может быть, происходит оттого, что я молода; но характер у меня твердый. С тех пор как я почувствовала, что люблю вас, Лелио, я решилась быть вашей женой. Это вас удивляет? Между тем, это совершенная правда. Завтра же я объявлю Гектору, что не согласна за него выйти. Мы вместе отправимся к матушке и скажем ей, что мы друг друга любим и хотим обвенчаться, она благословит нас, и вы на мне женитесь. Согласны?
С первых слов синьорины я слушал с глубоким удивлением. Я чуть не уступил своим восторгам, чуть не бросился к ее ногам, чуть не сказал ей, что я счастлив и горжусь любовью такой женщины, как она; что я пламенно люблю ее, готов всю жизнь отдать за нее и буду повиноваться, что бы она ни приказала. Но рассудок вовремя удержал меня, и я начал размышлять обо всех неудобствах, обо всех опасностях поступка, который она задумала. По всей вероятности она получила бы отказ и строгий выговор, и каково было бы ее положение, после того как она убежала от тетки и публично проехала со мной двести миль! Я не предался порывам страсти, старался сохранить все свое хладнокровие и, помолчав несколько минут, сказал спокойно:
— А ваши родные?
— На свете есть только один человек, который имеет права надо мной, только один, которого мне больно было бы огорчить: моя матушка. Но я уже говорила вам, матушка моя добра как ангел и любит меня до безумия. Сердце ее на все согласится.
— О милая моя! — сказал я, прижимая ее руки к своей груди. — Бог видит, что намерение ваше исполняет все мои желания! Я борюсь с самим собой, когда стараюсь удержать вас. Всякое возражение, которое я вам делаю, отнимает у меня надежду блаженства, и сердце мое жестоко страдает от сомнений рассудка. Но для меня дороже всего вы и ваша будущность, ваше счастье, ваше доброе имя. Я скорее откажусь от вас навсегда, чем допущу, чтобы вы из-за меня страдали. Не думайте же, что сомнения мои доказывают недостаток любви. Вы говорите, что матушка ваша согласится, потому что она так добра? Но вы еще очень молоды, синьора; вы еще не знаете, какие противоположные чувства уживаются иногда между собой в сердце человека. Я верю всему, что вы говорите о вашей матушке, но можете ли вы быть уверены, что гордость не станет бороться в ее сердце с материнской любовью? Легко может статься, что она почтет священным долгом удержать вас от брака с актером.