— Вот и шёл бы в свою кровать, чтобы никто не мешался.
— Разве я сказал, что ты мне мешала? — Впервые вижу настолько радостного человека утром. Но тут что-то омрачило его веселье. — Что тебе снилось, Триш?
— Не знаю, — буркнула я. Уж лучше бы продолжал насмехаться, чем задавал такие вопросы.
Я слезла с него и села на край кровати.
— Ты кричала ночью, — сообщил он таким тоном, словно мы обсуждали погоду.
— Со мной бывает, — хотелось, чтобы это звучало беззаботно, но получилось раздражённо. — Ты поэтому пришёл?
Со стороны гостиной послышался неясный шум и я перевела вопросительный взгляд на Воланда.
— У тебя была закрыта дверь, а я торопился, — как ни в чём не бывало пояснил он и встал, потягиваясь, заставляя меня отвести взгляд.
— Представляю что подумал охранник.
— Лучше расскажи, что ты помнишь.
— Обычный кошмар, который не стоит твоего беспокойства, — вернув на место сползающую лямку, я прошла мимо него в ванную с уверенностью, что Воланд поймёт намёк, но он его проигнорировал, опёршись плечом о косяк двери и сложив руки на груди. — Что?
— Те давние сны и этот как-то связаны?
Мой раздраженный и его выжидающий взгляд скрестились в зеркале.
— В моём досье и это не забыли?
— В числе всего прочего, — то, что он даже не думает оправдываться, злило.
Со звоном бросив щётку я повернулась, копируя его позу.
— Ходить по врачам мне надоело через два года, и следующие шесть месяцев я искала любой способ отвертеться от последствий ночных кошмаров. Ещё примерно столько же ушло, чтобы убедить родителей и брата, что всё в порядке. С тех пор я надевала это, — я подняла вверх правую руку, — только ночью, увеличив значения для срабатывания браслета до максимума. И с каждым годом один и тот же кошмар снился мне всё чаще, но с вечера, проведённого в Эркахалоне, я забыла об этом. Ровно до сегодняшней ночи. — Этого я никому раньше не рассказывала, но стоит ли удивляться? С ним у меня много что происходило впервые, но это не помешало мне язвительно добавить: — А этого не было в моём досье?
— И что тебе снится?
— Какая разница? — скривилась я. — Ничего такого, от чего можно кричать и падать в обмороки, — и ответила на вопрос, читающийся у него на лбу, — да, и такое было. Собственно, поэтому меня и потащили по врачам.
— Ты серьёзно считаешь, что вот это всё адекватный выход из ситуации? — Насчёт его спокойствия я ошиблась — он злился. — Вместо того, чтобы во всём разобраться, ты предпочла такой способ ухода от проблемы? Исследования, заключения медиков, где всё это?
Воланд приблизился, уперев руки в стену по обе стороны от меня, а я думала о сантехнике, которая, почувствовав давление, компактно сложилась в стену.
— На тот момент это был единственный выход, чтобы банально не свихнуться! Я прошла десятки обследований и сдала сотни тестов и анализов. Так какой смысл над собой издеваться, если результата нет?
— Ты могла сказать мне, — сказал как отрезал.
— О чём?! — Он вообще в здравом уме мне это говорит? — После Эркахалона всё было в порядке, а, учитывая происходящее, я просто об этом забыла! — Удивительно как мы ещё не сорвались на крик. По-моему обсуждать тут нечего, сама как-нибудь разберусь. — И как ты себе это представляешь? Ты… — В последний момент оборвала себя чтобы не сказать "никто". — … президент, старше меня почти в три раза и то, что между нами было, даже отношениями не назвать!
— Знаешь, — тихо, в отличие от меня, ответил он, — вот сейчас я действительно злюсь.
Цензурные слова закончились все и разом.
— Знаешь, я тоже.
Оказалось проще простого поднырнуть под его руку, и я решила переодеться, раз уж душ мне недоступен, но Воланд легко удержал меня за запястье. Никогда не замечала какой маленькой кажется моя рука на фоне его.
— Вечером ты будешь мне нужна, — он тоже смотрел на наши руки.
— Как вам будет угодно, господин президент! — Я с трудом удержалась от ехидного поклона.
И было что-то такое в его ответном взгляде, отчего я смутилась и под тихий смех сбежала в гардеробную.
— Рей! — ворвавшись в свою спальню, позвал Воланд.
— Что на этот раз?
— Прими вызов из Совета, я не успеваю.
— И чем же таким важным ты занимался всё утро?
— Будешь ехидничать после того, как навестишь всех, к кому родители водили Триану. Выясни что там и как было.
— Издеваешься?! — Рей взвыл, представив объём работы. — Что за средневековые методы? Пошлю им запрос и они выложат всё, что знают. Или, если тебе так принципиально, отправлю парней из тех, кто поумней.
— Принципиально, Рей. Так что съездишь лично, — Воланд с удовольствием встал под холодный душ. — И инкогнито.
Друг молчал, и он представлял какого труда это ему стоит.
— Ты представляешь сколько времени это займёт? — уточнил Рей.
— Три дня, — охотно просветил его Воланд и услышал тяжёлый вздох.
— Слушай, я, конечно, рад, что ночь в её постели благотворно сказалась на твоём настроении, но это физически невозможно!
— Ты себя недооцениваешь, — заверил Воланд и добавил: — На эти дни я освобождаю тебя от твоих прямых обязанностей.
Рей присвистнул.
— Аттракцион неслыханной щедрости!
— Рей, — Воланд выключил воду и опёрся руками о стену, — я редко тебя о чём-то прошу, но сейчас мне важно, чтобы этим занимался ты — единственный, кому я могу доверять как себе.
— Даже после того, как я к ней приставал? — ехидно поинтересовался тот, заставив Воланда скрипнуть зубами.
— Даже после этого, — ответил он, — уверен, ты усвоил всё с первого раза.
— Ага, — хохотнул Рей, — особенно то, что нужно попросить у Трианы тот рецепт чудодейственного средства от синяков. А то мало ли что в жизни бывает… Лучшие друзья, вон, с ума сходят.
— Тебе не пора к Совету?
— Уже на месте, — отрапортовал друг.
— Значит после этого исчезаешь и через три дня я жду тебя с информацией.
— А если я ничего не накопаю?
— Ты? — усмехнулся Воланд. — Сильно сомневаюсь. Но даже если и так, то ничего критичного не случится. Будем обходиться своими силами.
— Зачем мне тогда вообще этим заниматься?
— Рей, я не собираюсь тебя уговаривать, — Воланд вернулся в спальню, — ты получил приказ, так будь добр исполняй.
— Так точно, господин президент! — гаркнул тот и отключился, похоже занявшись, наконец, Советом.
Рей мог зубоскалить бесконечно, но дело своё он знал как никто, поэтому на счёт этого Воланд был спокоен. Если во всей этой истории и были подводные камни, о которых родители Триш не сочли нужным ей рассказать, правда не всплывёт в самый неожиданный момент.
Ни к чему подобное в биографии будущей первой леди Илартании.
Глава 26
— Триа Майерин, — начал пэнэд Грин, стоило мне появиться у сферы, — я восхищен вашим поведением в экстремальной ситуации. При исходных данных вы избрали на удивление верную тактику по спасению своей и чужих жизней.
Совсем не ожидая подобных слов я растерялась и вместо благодарности спросила:
— А почему вы этому удивились?
— Для вашего возраста вы невероятно рассудительны.
— Жаль, что вас не слышит энар Вагнер, не так давно он как раз уверял меня в обратном. — Бесполезное, кстати, занятие. — Спасибо! Мне приятно это слышать.
Пэнэд Грин лишь улыбнулся в ответ и уточнил:
— Можем начинать?
— Да, — я привычно расположила руки на сфере. Сегодня должна быть последняя и самая трудная запись — я вспомнила прикосновение металла к шее и начала работу.
Благодаря сфере, вытягивающей из моего подсознания все мелочи, вплоть до самых незначительных, я многое узнала о тех нескольких минутах, которые могли стоить мне жизни. Это было тем, что память предпочла стереть как можно быстрее и, снова видя нарастающий ужас в глазах брата, я отчётливо поняла, что в больнице он соврал. Адри не был уверен в том, что всё закончится удачно, когда сделал то единственное, что могло меня спасти — оттянул внимание на себя.