У нас нет ни одной политической партии, которую можно назвать таковой. Вместо партий и политиков у нас есть политические шлюхи, столпившиеся в очередь к кормушке, у которой их ангажирует лоснящийся бюрократический класс, подпускающий к этой кормушке и принимающий в свои ряды только своих. Кто мы такие, если допустили такое хамское порабощение?
Так вот, чтобы изменить существующее положение вещей, нужна созидательная, политическая борьба (и слово «политическая» здесь – ключевое), которая в процессе своего развития смогла бы сформировать экономические вопросы развития государства, а на их основе продекларировать необходимые политические преобразования, которые и должны стать реальным проявлением политической жизни в огромной империи. Но на это мне приходится слышать: «Да, нужно заниматься политикой, но как это можно сделать, если сейчас не регистрируют никакие партии?»
Тогда у меня возникает встречный вопрос: «А кто и когда регистрировал партию большевиков на территории царской России?!» Рассказать, чем всё закончилось? Семьдесят лет нас нагибали эти товарищи. Причем поменяв Веру Христову на веру в компартию, подсунув утопические идеи коммунизма вместо Веры в Царствие Небесное, да так, что сегодня мы потеряли нашу Веры и лишь начали обретать Её в муках. Нам подсунули суррогаты, и эти патогенные суррогаты нас разлагают.
Не покаемся, не повинимся за богоотступничество – не видать нам Божьей помощи в делах наших.
Всероссийское покаяние за десятилетия предательства Веры и никак не меньше – вот что нужно Русскому Народу для возрождения Великой Империи и Её имперского Духа.
Национальные проявления Русского народа моментально шельмуются как фашистские и нас представляют как идиотов, которые нагло фашиствуют в стране-Победительнице, где гитлеризм неприемлем и омерзителен по факту!
В Петербурге только что отметили очередную годовщину снятия блокады. Девятьсот дней ужаса. Мои деды воевали на этой войне. Наша земля переполнена останками миллионов убитых, многие из которых до сих пор не найдены и не захоронены по-человечески.
Я разговаривал со старушками, которые детьми пережили блокаду. Это просто ужас! И мне после этого кто-то смеет говорить о позитивной роли Гитлера в истории России?! Да вы охренели, господа провокаторы, – без рода, без племени, позор своих отцов, предатели Веры и нации своей!
– Как вы оцениваете деятельность тех национально-ориентированных организаций, которые уже есть и действуют сегодня? Как вы считаете, нужно ли сегодня быть членом какой-либо из таких организаций, участвовать в ее работе? Вы сами, учитывая вашу известность и вашу гражданскую позицию, которой вы только что поделились с нами, участвуете сейчас в российской политической жизни?
– Замечательно. Знаете, в чем тут штука? Меня как-то уже спрашивали: «А что вы сами сделали для России?» Я отвечал на 49 вопросов, которые поступили в мой адрес до начала интервью на одном телеканале. К сожалению, в самом эфире я сумел ответить только на очень небольшое количество из них, предположим, штук на пять. Но я всё равно позже ответил на оставшиеся сорок четыре, потому что посчитал, что не ответить на них было бы неприлично. У меня есть одна странная привычка: я стараюсь отвечать на все вопросы и письма, которые ко мне приходят, и не умею делать вид, что не читал то, что читал. И это очень тяжело на самом деле, потому что их приходит очень много, многие из них переполнены ядом.
Так вот, среди оставшихся вопросов, не прозвучавших в эфире, были такие: «А что вы, собственно, сделали для России? Почему вы нагло считаете себя Русским, выступаете на темы Русского национализма, но при этом не ходите на Русский марш?!», и так далее. Объясняю. «Русский марш» наполнен фашистскими лозунгами. А я как Православный Русский человек брезгую этими вещами. Я понимаю, что нужно какое-то объединение, нужна какая-то общность, но не могу я с сатанистами объединяться, к счастью. Я не могу объединяться с атеистами-богоборцами. Как Русскому офицеру мне не место рядом с колонной Hitlerjugend. Политическая и нравственная распущенность хуже предательства – уверен в этом, и нет никаких поводов для объятия с тем, кому не подать руки.