Или солдатня. После войны они постепенно начали составлять наибольшую часть
заключённых. В неё входили бойцы Красной Армии, побывавшие в немецком плену. Их
было великое множество. Они воевали, прошли плен. А ведь попасть в плен - это ещё не
значит проявить трусость. В плен, как известно, попадали целыми полками, армиями…
Они не были столь кровожадны, как другие, но если начиналась крупная кровавая
разборка, то финал её часто зависел от того, на чью сторону встанут автоматчики. И хотя
они старались не ввязываться (их больше интересовала собственная ненависть к
власовцам, которые, как и они, были в плену, но затем взяли оружие из немецких рук), но
время от времени они брали под свою защиту представителей той или иной группировки.
Как ни парадоксально, чаще они защищали именно воров. Во-первых, как правило, нам
оказывал помощь админ, а это не может не раздражать, а во-вторых, воры явно
проигрывали, особенно поначалу, а русский человек добр, широк душой и в ней всегда
найдётся место для сочувствия и сострадания к униженным и оскорблённым.
Кстати, сучья война родила ещё одну масть. Точнее, пополнила её. Беспредельщиков.
Коротко - бесов. Те не признавали никаких законов - ни воровских, ни сучьих, ни даже
общечеловеческих. Как бешеные псы, они ненавидели всех: и сук, и воров, и ментов…
Они воевали против всех! Резали и сук, и воров, а те в свою очередь резали их.
- Нет его больше, - сказал Прохоров.
- Что?
24
- Мне сообщили, вчера в коридоре пересылочной тюрьмы он был зарезан. – Кум
помолчал. – Недоглядели.
…………………………………………………………
………………………………………………………………..
………………………………………………………………………
Я вернулся в барак. Встал на пороге и медленно прошёлся по мрачному помещению
хмельным взглядом. Со стороны мои головорезы выглядели безобидными, как дети.
На параше безуспешно боролся с запором Семёныч. Хрящ бодяжил чифир. Рыл
пятнадцать дремало на нарах. Трое шпилили в терса. Остальные расположились вокруг
Косого, который вновь по своему обыкновению заворачивал очередную легендарную
историю из своего героического прошлого. К слушателям присоединился Хрящ, и по
кругу пошла дышащая паром кружка с чифиром. Заинтересованный, я двинулся к ним.
- …и вот я сарю, - рассказывал Косой, - я сарю, а в живых, блин, никого. Ну, кроме,
конечно, меня и старшины Величко. А крепость та хоть и старинная, но сделанная на
славу. На неё хоть атомную бомбу сбрось – ничего не будет, то есть, ничего ей не
сделается. Да… Так вот. И тут я сарю, немцы на нас попёрли по дороге такой булыжной, а
другого подхода к крепости нет. Ну, старшина Величко и грит мне… Давай, грит, Косой!
Будем, блин, держать оборону! А там, грит, либо наши подойдут, либо сложим туточки
свои буйные головы. Двое суток мы отбивали атаки. Не жрамши, не спамши… На завтрак
– бой, на обед тоже, на ужин… и на этот… на полдник, блин, перестрелочка… Меня
контузило… У старшины плечо прострелено… Но крепость не сдаём! Короче, когда наши
пришли, у них глаза из этих… из орбит повылазили. Когда трупы фрицев пересчитали,
оказалось полторы тыщи жмуриков. Почти два батальона. Хотели даже меня представить
к званию Героя Советского Союза. Но я в медсанбате одну медсестричку чуть не
снасильничал… - Косой тяжело вздохнул. – Подлые последствия контузии, блин…
- Так ты ещё и насильник? – спросил кто-то.
- Я же объяснил, - оправдывался Косой, - меня контузило!
- Да это видно!
- Как же так, - удивился Валет, - с двумя батальонами фашистов справился, а с бабой не
смог?
- Так ведь с бабой он один был, - смеётся Лапа, - без старшины Величко.
- Уничтожить два батальона - это вам не цацки-пецки, - хитровато усмехаясь, сказал
одессит Гриша Привоз. – Слушайте, Косой, а это не вы со старшиной Величко устроили
ту заварушку в сорок третьем на Курской дуге?
Неожиданно взвыла сирена. Зэки оборвали смех и почему-то взглянули на меня.
- Шо за кипеш? – спросил Привоз.
Пожатием плеч я дал понять, что и сам в полной непонятке.
- Побег, - предположил Косой.
- Может, сходить разнюхать, бугор? – спросил Валет.
Ответить я не успел. От удара ногой резко распахнулась дверь, и в барак ворвался
какой-то зэк с автоматом в руках. Его перекошенное от ненависти лицо было в крови, но я
узнал его: вор по кличке Обойдёшься.
- Молитесь, суки! – крикнул он и стал поливать из автомата справа налево и наоборот.
Мы бросились врассыпную. Я нырнул под нары и пополз вперёд. Автоматная очередь
тем временем косила беспощадно моих менее расторопных товарищей.
Одним из первых Обойдёшься убил Косого. Пули прострочили тому грудь. Он свалился
замертво, и тут же его накрыло уже бездыханное тело Хряща. Под них, спасаясь от пуль,
ужом подлез хитрый Привоз и затих до лучших времён. Укрытий в бараке было не так уж
и много. Собственно, их совсем не было. Наиболее разумные просто попадали на пол,
остальные метались из угла в угол, как крысы в клетке. Впрочем, погибали и те, кто замер
25
внизу, и те, кто метался по бараку, потому как в слабых руках Обойдёшься автомат гулял
во все стороны.
Нас спас Семёныч. Вломившись к нам, Обойдёшься не заметил того на параше, и
Семёныч недолго думая, как был, с голой жопой бросился на вора и повалил на пол. На
подмогу Семёнычу рвануло человек пять-шесть, с матами-перематами… Я видел потом
труп Обойдёшься – от разрыва мины и то выглядят целее; его попросту растерзали, как
бешеного пса бешеные волки.
Девять человек убитых, тринадцать раненых…
- Ну что я вам скажу, - заявил Семёныч, - дал нам этот козёл просраться.
Кроме Привоза, никто не улыбнулся.
…………………………………………………………..
………………………………………………………………….
…………………………………………………………………………
Время шло…
Мы старались делать своё дело. И не оттого, что это было кому-то выгодно. Выхода у
нас уже другого не имелось. Мы уже не могли уйти в сторону. Сучья война разгорелась,
пылала… Она захватила все тюрьмы и лагеря нашей большой необъятной страны.
Лагерные начальники и руководители из центра схватились за головы. Число жертв
достигло катастрофической цифры. В спешном порядке начали создавать отдельно
воровские и сучьи зоны, а потом и отдельные прииски.
Я выжил и в этой войне…
Для чего меня Бог уберёг, для каких таких дел?..
Спустя три месяца я освободился.
Комиссия по досрочному освобождению состояла из трёх человек. Председатель
комиссии минут пять изучал моё личное дело, даже не взглянув на меня. Затем, подняв на
меня глаза и опустив очочки на кончик своего хищного шнобеля, он спросил:
- За что вы получили Орден Красной Звезды?
- Это имеет какое-то отношение к делу?
- Ни малейшего, - ответил он. – Мне просто интересно.
- Вы фронтовик?
- Вопросы здесь задаём мы, - властно напомнил худощавый мужчина, сидящий по
левую руку от председателя.
- Я воевал, - спокойно ответил последний.
- Наш батальон, - сообщил я, - в течение трёх суток удерживал высоту в районе посёлка
Младятый. Из семисот пятидесяти гавриков в живых осталось пятеро. Всех наградили. В
том числе и меня.
- Ясно. Идите. Следующий!
На волю я вышел вместе с Привозом. Гриша рвался в Одессу, у него там было