– Но лично вы сомневаетесь!
Она ожидала, что он рассердится, но жесткие губы тронула неожиданная усмешка.
– Вы правы насчет моего деда, Джоанна, – задумчиво произнес Хок спустя несколько мгновений, в течение которых он удерживал ее взгляд гипнотической силой своих глаз. – Он – личность, и личность неординарная. Жесткий, вспыльчивый, должно быть, самый нетерпеливый человек из всех, кого я знаю…
– Но с золотым сердцем? – осмелилась предположить Джоанна, не сумев удержаться.
В ответ губы его дрогнули.
– Нет. Скорее с железным. – И добавил уже без всякой улыбки: – Иначе было невозможно. Он родился в бедной, почти нищей семье. Когда он встретил мою бабушку, то заявил, что не сможет жениться на ней до тех пор, пока не заработает свой первый миллион. Она, видите ли, происходила из состоятельной французской семьи, и люди говорили… Впрочем, вы можете сами догадаться, что они говорили, – добавил он бесстрастно. – Она ждала его десять лет! Через два года после свадьбы родился мой отец, а она умерла при родах… – Джоанна широко раскрыла глаза, а Хок медленно склонил голову. – После ее смерти он больше не взглянул ни на одну женщину. Мой отец был ее точной копией, но, как ни странно, они не ладили, что причиняло старику много горя. Особенно после гибели родителей, хотя он никогда не говорит об этом.
– Но у него есть вы, его внук.
– Да, у него есть я, – согласился он мягко.
– У некоторых людей нет даже такой семьи. – Она не собиралась высказывать эту мысль вслух, она вырвалась непроизвольно, и Джоанна покраснела, потупилась и поспешила сменить тему: – Этот финансовый отчет, который вы получили от Пьера, я полагаю…
– Почему вы боитесь меня, Джоанна? – спросил он негромко.
– Что?
Когда она снова подняла на него глаза, он отошел от стола и приблизился к ней. Она непроизвольно попятилась, но, увидев, как он сжал губы, остановилась.
– Вы считаете, что я опасен для вас? – Он придвинулся ближе, но на этот раз Джоанна заставила себя оставаться на месте и, вскинув маленький подбородок, посмотрела в его блестящие глаза. – Чужак, вторгшийся в безопасный маленький мирок, который вы для себя создали?
Это было так близко к правде, что у нее на миг перехватило дыхание. Теперь, когда он подошел почти вплотную, ставший ощутимым волнующий запах его одеколона всколыхнул ее чувства. Нужно было прекратить это, срочно разрядить обстановку…
– Я работаю у вас – вот и все.
– Может быть, я не хочу, чтобы это было все, – сказал он вкрадчиво.
Джоанна не могла отвести от него глаз, ноги ее онемели, хотя мозг настойчиво велел бежать подальше. Он был настолько выше ее ростом, что ей приходилось сильно запрокидывать голову назад, чтобы смотреть ему в лицо.
– А вы, Джоанна? – Сейчас его голос был теплым и глубоким, она ощущала, как он ласкает ее кожу. – Чего бы желали вы?
Джоанне хотелось сказать, что ей этот разговор неинтересен, и посоветовать ему оставить ее в покое. Но она почему-то продолжала смотреть и смотреть, будучи не в силах шевельнуться и вымолвить хотя бы слово.
– А вам известно, что вы… обворожительны? – спросил он тихо. – Восхитительная смесь взрослой женщины и маленькой девочки. Секрет, должно быть, в этой мягкой кремовой коже, которую мне так и хочется укусить – нежно, разумеется, – добавил он почти шепотом, увидев ее расширившиеся глаза. – А эта россыпь веснушек вокруг вашего носика – я не знаю ни одной женщины с веснушками. Пойдемте со мной сегодня вечером – в театр или куда-нибудь еще.
– Что? – Последнюю фразу он произнес так отрывисто, что Джоанна усомнилась, правильно ли поняла ее.
– В театр. Со мной. Сегодня. – Это было сказано насмешливым тоном, но особая нотка в глубоком голосе заставила ее сжать пальцы. И, наверное, именно вследствие этого перед ее глазами вспыхнул красный свет, предупреждающий об опасности.
– Я… не смогу. – Она пыталась произнести это холодно и твердо, но ничего не получилось. – Я считаю, что не стоит смешивать работу с личной жизнью, – сухо выговорила она, избегая его взгляда.
– Я тоже так считаю, – согласился он.
– Тогда что же?
– Но из общего правила всегда бывает хотя бы одно исключение. Кроме того, скоро вы уедете, и это уже не будет иметь для вас значения, – спокойно закончил он.
Итак, это обещает приятную, ни к чему не обязывающую ночь. Чего он ждет от нее? Своего рода благодарности за предоставленную высокооплачиваемую должность? После чего ей предлагалось с чистой совестью готовиться к отъезду во Францию и быть забытой прежде, чем она упакует свой чемодан…
– Джоанна? – Он положил ей руки на плечи, и его прикосновение заставило ее резко вскинуть голову. – Я предлагаю только провести вместе вечер, и ничего больше. Я еще ни разу не пользовался своим положением, чтобы заставить женщину лечь со мной в постель, и не имею намерения начинать с вас.
Она с ужасом подумала, что он снова прочитал ее мысли.
– И раз уж об этом зашел разговор, не сомневайтесь, что должность свою вы получили по заслугам – это на случай, если ваша богатая фантазия подсказала вам что-нибудь другое.
– Я совсем не думала…
– И не лгите мне. – Черные брови сурово насупились. – Я уже говорил, что жду только правды.
Он продолжал держать ее за плечи, и то ли потому, что ее сердце билось словно кузнечный молот, что само по себе было унизительно, или потому, что ситуации, в которые он ее ставил, неизменно оказывались тупиковыми, – она не знала, – но неожиданно для себя она произнесла:
– Хорошо, я и в самом деле подумала, что вы предлагаете еще кое-что, кроме театра. Честно говоря, в наше время и для большинства знакомых мне мужчин это было бы в порядке вещей, – едко кончила она.
– Тогда, должно быть, вам пришло время познакомиться с мужчиной иного сорта, – ответил он.
– Таким, как вы, например? – вспыхнула она.
– К чему так сердиться? – Он изменился в одно мгновение: насмешливый язвительный тон исчез и перед ней вновь появился куда более опасный Хок. Его глаза жадно всматривались в ее покрасневшее лицо, осязаемо ласкали пылающую кожу. – Разве это такое преступление – желать провести вечер в вашем обществе, Джоанна?
– У меня нет времени для развлечений, – коротко ответила она. Теперь, когда их разделяло пространство в несколько футов, она воспрянула духом.
– Значит, ваше правило не смешивать работу и личную жизнь сводится к одной только работе и полному отсутствию личной жизни? – иронически спросил он. – Что за бесценного сотрудника я приобрел!
– Мне казалось, вам должно это нравиться, – ответила она сдержанно.
– Мне тоже так казалось. – Он мгновение глядел на нее, потом продолжал задумчиво: – Да, мне тоже. Ничего, что я лишаюсь приятной компании для посещения театра, зато выигрывает «Бержик и сын». Тогда пусть это будет обед, банальный обед в битком набитом ресторане, где вы можете считать себя в полной безопасности от моих греховных намерений.
Она метнула на него возмущенный взгляд, но он, казалось, был абсолютно нечувствителен к ее гневу.
– Будьте готовы в двенадцать.
– Но…
– И попросите приготовить еще кофе, пожалуйста. Желательно только, чтобы его принесла не Мэгги, а кто-нибудь другой, – добавил он холодно, переводя взгляд на лежавшие на столе бумаги. Он вновь настроился на деловой лад; его отточенный ум, которым она за последние несколько недель научилась искренне восхищаться, нацелился на финансовый отчет, присланный Пьером Бержиком. Джоанна раздраженно подумала, что еще не встречала человека, умеющего настолько стремительно меняться. Она передала секретарше просьбу Хока насчет кофе и снова заняла место напротив него за столом.
Яркие синие глаза внезапно оторвались от бумаг, взглянули на нее и опалили как огнем.