30 После да ратуют снова, доколе священного града,
Трои, конца не увидят, когда уже столько приятно
Вашему сердцу, богини великие, град сей разрушить".
Быстро воззвала к нему светлоокая дочь Эгиоха:
"Так, дальновержец, да будет с подобною думою в сердце
35 Я низошла от Олимпа, к сраженью троян и ахеян.
Но возвести, прекратить ратоборство их как ты намерен?"
Снова богине ответствовал царь Аполлон сребролукий:
"Гектора мы, укротителя коней, отважность возвысим.
Пусть Приамид вызывает храбрейших героев данайских
40 Выйти один на один и сразиться решительной битвой;
Сим оскорбленные меднопоножные мужи данаи
Сами возбудят бойца одноборствовать с Гектором славным".
Так говорил, – и склонилася дочь светлоокая Зевса.
Сын Приамов, Гелен прорицатель, почувствовал духом
45 Оный совет, обоим "божествам совещавшим приятный,
К Гектору брату предстал и так говорил воеводе:
"Гектор, пастырь народа, советами равный Крониду!
Будешь ли мне ты послушен, усердносоветному брату?
Дай повеление сесть и троянам, и всем аргивянам;
50 Сам же меж воинств на бой вызывай, да храбрейший данаец
Выйдет один на тебя и сразится решительным боем.
Ныне тебе не судьба умереть и предела достигнуть;
Слышал я голос такой небожителей вечно живущих".
Так произнес, – и восхитился Гектор услышанной речью,
55 Вышел один на средину и, взявши копье посредине,
Спнул фаланги троянские; все, успокоясь, воссели.
Царь Агамемнон равно удержал меднобронных данаев.
Тою порой Афина Паллада и Феб сребролукий,
Оба вознесшися, словно как ястребы, хищные птицы,
60 Сели на дубе высоком отца молненосного Зевса,
Ратями вместе любуясь: ряды их сидели густые,
Грозно щиты, и шеломы, и острые копья вздымая,
Словно как Зефир порывистый по морю зыбь разливает,
Если он вдруг подымается: море чернеет под нею, –
65 Ратей ряды таковы и троян, и бесстрашных данаев
В поле сидели, и Гектор вещал, между ратями стоя:
"Трои сыны и ахеяне храбрые, слух преклоните;
Я вам поведаю, что мне велит благородное сердце:
Наших условий высокоцарящий Кронид не исполнил,
70 Но, беды совещающий, нам обоюдно готовит
Битвы, покуда иль вы крепкобашенный град наш возьмете
Или падете от нас при своих кораблях мореходных.
Здесь, о ахеяне, с вами храбрейшие ваши герои;
Тот, у которого сердце со мною сразиться пылает,
75 Пусть изойдет и с божественным Гектором станет на битву.
Так говорю я, и Зевс уговора свидетель нам будет.
Если противник меня поразит сокрушительной медью,
Сняв он оружия, пусть отнесет к кораблям мореходным;
Тело же пусть возвратит, чтоб трояне меня и троянки,
80 Честь воздавая последнюю, в доме огню приобщили.
Если же я поражу и меня луконосец прославит, –
Взявши доспехи его, внесу в Илион их священный
И повешу во храме метателя стрел Аполлона;
Тело ж назад возвращу к кораблям обоюдувесельным.
85 Пусть похоронят его кудреглавые мужи ахейцы
И на брегу Геллеспонта широкого холм да насыплют.
Некогда, видя его, кто-нибудь и от поздних потомков
Скажет, плывя в корабле многовеслом по черному понту:
– Вот ратоборца могила, умершего в древние веки:
90 В бранях его знаменитого свергнул божественный Гектор! –
Так нерожденные скажут, и слава моя не погибнет".
Рек, – и молчанье глубокое все аргивяне хранили:
Вызов стыдились отвергнуть, равно и принять ужасались.
Вдруг восстал Менелай и вещал между сонма ахеян,
95 Всех упрекая жестоко и горестно сердцем стеная:
"Горе мне! о самохвалы! ахеянки вы – не ахейцы!
Срам для ахейских мужей из ужасных ужаснейший будет,
Если от них ни один не посмеет на Гектора выйти:
Но погибните все вы, рассыпьтесь водою и прахом,
100 Вы, сидящие здесь, как народ без души и без чести!
Я ополчуся и выйду на Гектора! знаю, что свыше
Жребий победы находится, в воле богов всемогущих".
Так говоря, покрывался поспешно оружием пышным;
И тогда, Менелай, ты расстался бы с сладкою жизнью
105 В мощных руках Приамида, далеко сильнейшего мужа,
Если б тебя удержать не воздвиглись цари и герои:
Сам повелитель мужей, Агамемнон пространнодержавный,
За руку брата схватил, называл и вещал, убеждая:
"Ты исступлен, Менелай благородный! такое безумство
110 Вовсе тебя не достойно: смири огорченное сердце;
В ревности гордой с сильнейшим тебя не дерзай состязаться,
С Гектором, сына Приама: его и другие трепещут!
С ним и Пелид быстроногий на славных мужам ратоборствах
С страхом встречается, – воин, тебя несравненно храбрейший!
115 Сядь при дружине своей, успокойся, питомец Зевеса;
Мы от ахеян ему одноборца другого возбудим;
Сколь он ни будет бесстрашен и боя кровавого жаден,
С радостью, верно, колена преклонит, когда лишь безвреден
Выйдет из пламенной битвы и страшного единоборства!"
120 Так говорящий герой отвратил помышление брата,
Правду ему говоря: покорился Атрид, и клевреты
Весело с плеч Менелая оружия светлые сняли.
Нестор от сонма ахеян восстал и вещал им печальный:
"Боги! великая скорбь на ахейскую землю приходит!
125 Истинно горько восплачет Пелей, седой конеборец,
Славный мужей мирмидонских вития и мудрый советник.
Он восхищался, когда, вопрошая меня в своем доме,
Каждого порознь ахейца разведывал род и потомство;
Ныне ж, когда он услышит, что всех ужасает их Гектор,
130 Верно, не раз к небожителям руки прострет, да скорее
Дух сокрушенный его погрузится в обитель Аида!
Если бы ныне, о Зевс, Аполлон и Паллада Афина!
Молод я был, как в те годы, когда у гремучего брега
Билася рать пилиян и аркадян, копейщиков славных,
135 Около фейских твердынь, недалеко от струй Иардана.
В воинстве их впереди Эревфалион, богу подобный,
Первый стоял, ополченный оружием Арейфооя,
Славного Арейфооя, прозванием палиценосца,
Данным ему от мужей и от жен, опоясаньем красных:
140 Мощный, не луком тугим, не копьем длиннотенным сражался,
Он булавою железной ряды разрывал сопротивных.
Оного храбрый Ликург одолел, но не силой – коварством,
В тесном проходе; не мог он себя булавой и железной
Спасть от смерти: Ликург, на дороге его упредивши,
145 В чрево копьем поразил, и об дол он ударился тылом.
Снял победитель оружия, дар душегубца Арея;
После и сам их носил, выходя на Ареевы споры.
Но когда обессилел герой, состаревшийся в доме,
Отдал тяжелый доспех Эревфальону, ратному другу:
150 Сими доспехами гордый, выкрикивал всех он храбрейших;
Все трепетали, страшились, никто не отважился выйти.
Вспыхнуло сердце во мне, на свою уповая отвагу,
С гордым сразиться, хотя между сверстников был я и младший.
Я с ним сразился, – и мне торжество даровала Афина!
155 Большего всех и сильнейшего всех я убил человека!
В прахе лежал он, огромный, сюда и туда распростертый,
Если бы так я был млад и не чувствовал немощи в силах,
Скоро противника встретил бы шлемом сверкающий Гектор!
В вашем же воинстве сколько ни есть храбрейших данаев,