Илиада

Жалоба Пелия о возвращении Ясона[118]

«Вышни, куда фимиам утекает? о судьбы, какое
В вас заблужденье царит? о случай! ужели лелеет
Редких, чтоб многих сломить, Фортуна? Я, чувствую, дольше
Божьей воли владел державой. Прими ж, величайший,[119]
То, наслаждение чем омерзело отвергшему царство:
Долго желавший, его ты обрел: напыщайся же тем, что
²³⁰ Бросил я, не потерял! Не по воле богов я владычил:
Если б Юпитера мне одолеть, подкупивши сим царством!
Больше — коль вера мне есть — бесплодность молитв моих, нежель
Скиптра утрата, тяжка. Не хотел ли к далекому Аркту
Мужа сего я сослать? — он царит. Сломить? — он во славе.
Стерть? — он пышно цветет. Умалить его честь? — торжествует.[120]
Неблагодарных богов ущедряй же, кури Громовержцу:
Дашь — отметет он надежды твои и, даренья приявши,
Над обманутым в смех. Угождать дальновидней Фортуне,[121]
Мир приявшей себе и перун, которая древле
²⁴⁰ Власть тираннам троим,[122] одного сместив, разделила,
Сей веселяся небес переменой, а после прикажет
Созданным ею царям со мною к теням преселиться
И Сатурнову ярь утолит, Юпитера выгнав».
Так он вещает, в злом снедая кипении душу.
Сердца, однако ж, сии морщины и битвы душевны
Он под оливой чела[123] смиряет; лживый заемлет
Лик показные черты: чужестранцем в нем селится кротость.

Первую радость вождей продолжает с кипением пышным
Пир.[124] Но небес, и земли, и моря опустошитель,
²⁵⁰ Алчность, ловитвою снедь, царям любезную, ищет:
Слышит Юнона, что песнь угасает пернатых; питомцев
Моря теряя, скорбит Фетида; пылкая Феба,
Раздражена, что граждан ее станицы редеют,
Восстает, отмстительный лук воздевая на рамо,
Ловом на ловчих идет,[125] и тех, кто ищет добычи,
Ищет в добычу себе, и дубравы бодро обходит.
Вот сотрапезник свой одр занимает; посредник[126] любезный,
Бог оживляет богинь подарения, с влажным сухое
Дивно умея сдружить. Нарядные слуги в заботе
²⁶⁰ Разной: Цереру одни громоздят, те блюда меняют,
Эти — веселый фиал наполняют. Когда ж горделивый
Царь старинно вино вкушает, стоят они подле,
Благоговейно склонясь пред глотком государева Вакха.

Оную роскошь пиров величавых,[127] пышны раченья,
Оное в милых трудах отрадное соревнованье —
Всё равнодушным глотком пригубит трезвая доблесть.
Не приносят уму угрюмому косна забвенья
Эти утехи, своей не угасит злобы в дремоте
Амфитриониад. Вспоминая Трою стократно,
²⁷⁰ Чувства являет в лице, так пасмурный дух распаляя:

«Так-то отца заслужил Юпитера я колыбельным
Марсом,[128] небесных змей верещать со мною наставив
И грозу отвратив? О стыд — зрелый муж, победитель,
Я принужден отступить, не видя варварской рати.
Страха ль довольно — меня сломить? О постыдные судьбы!
О преступленье богов![129] Судьбы юноннее всякой,
Нечто славу мою растерзало. Я был при оружье,
Подле были враги. Что ж! вспомнив былое, дивися
Пасынку ты, о Юпитерова преславна супруга!
²⁸⁰ Ты победила: бежал, признаюсь я. Нет выше победы,
Нежели к бегству склонить Алкида. Иль снова суровый
Призван тобой Еврисфей, моих мучений художник?
Если я Лерну смирил, если Цербер пастью тризевной
Свой изрыгнул аконит на твои, о Додона, утесы;
Коли тяжкий Антей, воздетый, любезную почву,
Рее на диво, забыл;[130] коль всех иных во вселенной
Я победительною истребил десницей чудовищ,
На фригийских — скажу ль: мужей?[131] — и на войны людские
Стыдно сил не собрать. Что ж деянья я знатны счисляю?
²⁹⁰ Тяжко на низки дела ложится прежняя слава.
Лучше о том, что сможет клинок в делах пусть и поздних,
Чудищ смиритель, помыслил бы ты! Пергам пусть искупит
Вины свои[132] — вероломных казни пораженьем достойным!
Фебу и влажному так ты триумф Юпитеру[133] справишь,
Так и себе, и данаям! Пускай узнают: пеласги
Свычны стоять, не бежать, и те, кто грозить был способен,
Столь же способен терпеть!» Так, гнев изощряя безмолвной
Пеней, выковывает он дух к дерзновеньям высоким.
Сходственно с этим скорбит,[134] урочищ любезных изгнанник,
³⁰⁰ Бычьих стад властелин: с серповидною мощью[135] к окрестным
Ясеням прядает он, и, пылая, против супостата
Грозный досуг ополчает, и брань замышляет прекрасну,
Ярый челом, стыдясь не свалить пораженного древа:
С силою новою он возвращается; прежню обиду
Стерши, царит, победитель, и, лавр приявший, кичится.

118

Иосиф вкладывает в уста Пелия все три теории о силах, правящих человеческой жизнью, — боги (superi), судьба (fata) и случай (hominum casus). Боги, судьбы и фортуна сходятся в одном стихе у Лукана, VIII, 486, где находится и выражение «коих Фортуна тягчит (quos fortuna premit)» — ср. у Иосифа multos Fortuna premat.

119

Прими ж, величайший. — Обращение к Юпитеру.

120

Бейт напоминает, что этой технике вопроса и ответа в одной гекзаметрической строке обучали в школах. В качестве возможного образца мы бы указали Клавдиана, «Против Руфина», I, 298 слл.

121

Угождать дальновидней Фортуне (melius Fortuna pianda est). — Образец — Овидий. «Метаморфозы», VII, 518. Ср. ниже, III, 130: Fortuna sequenda est.

122

…тираннам троим… — Т.е. Юпитеру, Нептуну и Плутону, свергшим Сатурна и поделившим вселенную с помощью жребия (то есть Фортуны).

123

Под оливой чела (frontis oliva). — Т.е. «под ясным, миротворным видом».

124

Первую радость вождей продолжает с кипением пышным Пир. — Ср. с описанием свадьбы Теламона, II, 76 слл.

125

Ловом на ловчих идет (venantes venata viros)… — Эти два стиха насыщены аллитерациями и повторами однокоренных слов. Ср. Овидий. «Метаморфозы», II, 492: «Видя охотников, прочь — охотница — в страхе бежала (venatrixque metu venantum territa fugit)» (пер. С.В. Шервинского).

126

Бог-посредник (interpres deus) — Вакх.

127

Оную роскошь пиров величавых… — Иосиф трижды на разные лады выражает одну мысль: царь предлагает гостям разнообразную добычу, обретенную большими усилиями. Бейт напоминает, что это риторическая фигура interpretatio.

128

…колыбельным Марсом (cunali Marte). — Т.е. битвой, совершенной в колыбели, когда Геркулес задушил двух змей, посланных ревнивой Юноной (Гигин. «Мифы», 30; I Ватиканский мифограф, I, 50). Речь Геркулеса, с жалобами на Юнону и перечислением своих подвигов, имеет образцом Овидия, «Метаморфозы», IX, 176 слл.

129

О преступленье богов (Proh crimen superum)! — Ср. Клавдиан. «Панегирик на третье консульство Гонория», 65. Судьбы юноннее всякой (fato Iunonior omni). — От прилагательного Junonius ‘Юнонин’ Иосиф смело образует сравнительную степень, которую глоссатор поясняет не менее смелым образованием novercatior (‘more stepmotherish’, переводит Бейт), — попросту говоря, «судьбы враждебнее всякой».

130

Перечислены три подвига Геркулеса из числа 12 канонических: убийство Лернейской гидры (Овидий. «Метаморфозы», IX, 69–74; Гигин. «Мифы», 30; I Ватиканский мифограф, I, 62), нисхождение в преисподнюю, откуда Геркулес вывел Цербера (I Ватиканский мифограф, I, 57), поединок с ливийским великаном Антеем (Лукан, IV, 598 слл.; Стаций. «Фиваида», VI, 893 слл.; Гигин. «Мифы», 31; I Ватиканский мифограф, I, 55). Свой изрыгнул аконит на твои, о Додона, утесы. — Цербер, выведенный Геркулесом на свет, изрыгал ядовитую пену, из которой произошел цветок аконит (Овидий. «Метаморфозы», VII, 408–419).

131

На фригийских — скажу ль: мужей? — Обычное обвинение фригийцев в изнеженности и женоподобии (например, «Энеида», IV, 215 сл.; XII, 98 слл.).

132

Пергам пусть искупит Вины свои. — Не только отказ аргонавтам в высадке, но и отказ Лаомедонта расплатиться по уговору с Аполлоном и Нептуном за возведение троянских стен (Овидий. «Метаморфозы», XI, 199 слл.; Гигин. «Мифы», 89).

133

…влажному… Юпитеру… — Нептуну.

134

Сходственно с этим скорбит… — Образец для сравнения — Лукан, II, 601 слл.; ср. Стаций. «Фиваида», II, 323 слл.

135

…с серповидною мощью (lunatum robur). — Рогами, изогнутыми в форме месяца. Ср. Гораций. «Оды», IV, 2, 57 сл.; Стаций. «Фиваида», VI, 267; Клавдиан. «Похищение Прозерпины», I, 129.