Илиада

[323] Так на всех нападает,
Дротом готовая всем угодить, дружелюбна со всеми.
510 «Дева она». — То Аглавра и змий отрицает сокрытый.[324]
Но умолкаю.[325] «Но лик ее силен». В волнах отраженны
Щеки надутые с тем не согласны. «Крепка она в битве».
То, чем владеть она мнит, — не её; в могуществе мнимом
Кратко веселье, но долог позор; по кратком блаженстве
Станет убогой, скорбя непрестанно, заемная слава.[326]
Твердо ведали встарь, что богов могучие брани
Не единая длань совершала,[327] и лавры наградой
Были для всех. «Но Персеевой сень Горгоны[328] победно
Славу и честь невоинственного исторгла Олимпа»:
520 Молвит так о себе Паллада. И должно ей верить:[329]
Верь же, Парис! Достоверно сие и фастов достойно:
Феба сильней явилась жена, Юпитера, Марса,
Марса — когда б моего!..[330] К твоим во мне внукам, Юнона,
Зависти нет — если столь ты достойна — и не позорно
Чтить средь родичей мне Минерву. С толикой подмогой,[331]
Если бы судьбы сему попустили, могла бы Диона
Матерью змеям не быть,[332] и изгнанника бедного в граде,
Клубы свивая свои, следа не чертила бы дочерь
Марса Гармония.[333] Зрела сама, я сама, нечестиво
530 Люд истребленный, ее порожденье».[334] Так молвив, слезящий
Лик преклоняет и вновь, воспалившися, речь предприемлет:
«Судьбы я не корю; но зависти должно страшиться
Горних богов. Под звездой зачала благосклонной Семела,[335]
Полная богом, чтоб бога родить, и дмилася десять
Месяцев, как, восприяв личину сурову, Юнона
Входит, совет подает, исчезает. Зачем она вяжет
Клятвой, доверчивая, Юпитера? В дальних дорогах
Стойкая верность, о Кадм, и скитания долгие этот
Дар заслужили? Сестры как свершилась татьба[336] и Юноне
540 Вдовой ты тщился вернуть Юпитера — се, одаряет
Скорбью тебя, на твоих она чад ополчается огнем.
Пусть же ликует! в таких божество морщливое славу
Ищет триумфах! Она, воружася тростью дрожащей,
Верный кормилицы вид восприемлет: ведь прочее можно
Изобразить без труда: седые виски наготове,
Всходят морщины на лик: ей старость скрывать было должно,
А не подделывать. Если б сие состязанье в красотах
Властная та разделить с Дионой явилась Бероя!
Громкий бы вызвала смех подражательница-обезьяна.[337]
550 Ищешь Европу зачем, коль Юпитер в зятьях, о Агенор?
Кража заслужена ей; нужда извинением вору
Вкупе с желаньем отраднейших ласк. В одиночестве частом
Пусть обвиняет себя супруга Юпитера. В прочном
Браке,[338] под добрым жила б она знаменьем, если б скреплялся
Боле союз их красой, чем речами. Презренна, болтлива,
Дерзка, бесчестит жена законного нравы супруга.[339]
«Но сестра и жена Юпитера».[340] Прибыль одна лишь:
Грех жены искупает сестра. «Господствует в высях»:
Но на престоле отца, и ликует в супружеских звездах[341]
560 В силу рожденья она — не брака. Златой был когда-то
Старец,[342] чьей дщерью слыву, и был он наследник единый,
И не вращалась еще во жребийной урне вселенна:
Равной Минерве была[343] благочестная отрасль Сатурна
Или хотя б не в изгнанье еще. Когда же разделилось
Царство меж трех владык, тройчатому миру Венера
Общей царицей пришла: что с Юпитером делит Юнона,
Делит с Тритоном, с самим Юпитером, с Дитом Диона;
Сила моя, не доволяся зреть послушность в светилах,
Тартар смягчает и хлябь умиряет. Пучин благочестный
570 Сонм,[344] о богини, сестры злодеяние вашей простите,
Если род таковой — злодеянье; ты ж, местница сильна,
Властна Фетида![345] твоих небес, изринув Юнону,
Требуй и пламенников похищенных. Любовницу выгнав,
Уж не тревожному ты придешь родить Громовержцу,
Веры судьбам не дашь. Расточит Сатурния плату
За красоту, расточит все богатства. Купить не пришла бы
Блеска она, будь дома красна. Твой нрав, дарданиец,
Плохо поняв, подкупить тебя мнит: тот златом не льстится,[346]
Кто беспристрастья славу стяжал.[347] Быкам победившим
580 Прежде явленная, честность сия подвешенным чашам
Свой приговор не продаст, не забудет древния правды.
Ей ли,[348] любезный Парис, наслаждаться победничьим титлом,
Кто Гесионы слезам, току отческой крови виною,
Ей, что слала своего стрелу Алкида[349] в твердыню,
Ратная дева,[350] твою? Где тогда ты, кичащаясь браньми,
Судьбы где были? Свершил и фригиец похищенный больше:
Кубки у дщери забрал и одр у богини, отмститель
Кроткий за жесточь, богам и досель на Олимпе он кравчий.