Читать онлайн "Илиада" - Эксетерский Иосиф - RuLit

КНИГА ПЯТАЯ, О НАЧАЛЕ ВОЙНЫ

Вышняя, уж середину небес сотрясаючи, коней Нощескитальных гнала Латония;[545] сном глубочайшим Разоруженный покой обещал плывущим доступну Гавань и к хитростям их побуждал. Тут сам для пеласгов Вождь[546] устроял ночную стезю: под ударом не плещет Понт, и глас не звенит, и, приказ молчать получивший, Невозмущенны браздит гребцом безмолвным пучины, Движась украдкою, челн. Так соратников малою кровью, Может быть, ты нетрудный стяжать давала, Фортуна, ¹⁰ Грекам триумф, но Навплиев сын,[547] пылающий Марсом, Замыслов оных стыдясь, воспятил обманам и ковам. Вышел последним, с тремя десятками стругов, данайских Стягам вождей он вослед, лихорадкою долгой палимый, Пред инахидами тем извиняя замешку, что, споной Скован недуга, пришел к ним так скоро, как в силу вернулся. Вид его — подтвержденье речам: в тяжелой болезни Бледность клянется, и лик свидетель, что стоит доверья Повесть его. Но дух невредимый, никоим страданьем Не сокрушенный, и плоть выпрямляет бессильну, и жилы ²⁰ Слабые, явного Марса пытать[548] побуждая ахеян. Тотчас яростью в них укрепляется дерзкою доблесть, Уж не желая побед лукавством. Каждый о славе Мыслит своей; кто на дрот издали, кто на меч в поединке,[549] Кто на стопу и на струг, кто на колесницу надежен, Имя стяжать уповая себе, и свидетеля жаждет К бою готовая длань, зане благородному делу Стыдно во тьме погребенному быть. Так Марсова младость, В новой отваге своей пребывая, снести не умеет Долгую дрему и ночь в упражненьях бодрых проводит; ³⁰ В легкий сон не клонясь, друг в друге пыл оживляют Поочередно. Одни упражняют мышцы на битву И убыстряют шаг; иные борцов восприемлют Вид; облекается часть медяною ризой, до самых Стоп укрывающей их. Наконец, получив повеленье, Все воружаются: шлем на главе, на персях эгида,[550] Меч на боку, колчан за плечами, дубины в десницах. Все, ополчившися, кличут зарю, не терпя дожидаться Мешкотна света: ночь попрекают, потраченну праздно, И утехи одра, о Тифон, твоего — ибо медлит ⁴⁰ В хладных объятьях любви бесплодной предвестница Феба. Мнится, мужей преуспели мольбы:[551] звездоносную сферу Дух сильнейший вращать предприял, и, досель небывалым Ладом смятенный слух поражая, порыв уже новый Фебов ускорил приход. Почуяли мужи пеласги,[552] Чует и сам предводитель вождей Атрид аргивянин, Что приближается день. Корабли в строю сочетая, Челны короткие, чьи паруса невелики, в средине Он заключил — а ладьи башненосные, мощные в море, Ратовать алчные, он во главу помещает удара. ⁵⁰ Так как, однако же, страх, похититель отваги, смущенный Воинов сонм взволновал и внушила им Марсова близость Трепет, владыка к ним речь обращает, чтоб гнев воскресить в них, Дух утвердить, надежду упрочить, умножить отвагу:

«Нужды, о мститель-данай, мне нет сплетать увещанья, Долги мольбы громоздить, коль сама себя распаляет Доблесть; однако боязнь заграждает у трепетных уши, Медленный ум их не внемлет мольбам. И — чтобы не слишком Долго о горьких вещах вспоминать — причиною брани — Общее дело: тут всем нам обида, не только женатых ⁶⁰ Буря палит.[553] Умолчу о простительной дерзости гостя, Дел разбойника я непорочных, божеств оскорбленных Плачем своим не почту: довлеет нашему гневу Лаомедонтов мир суровый.[554] Это ли милость, Это ли верность царей знаменитая? Грубость прямая Варваров, о беспримерная, ввек не являвшаясь людям Дикость![555] Нагого песка пристанище кто отказать бы Мог несчастным, кого супротивная Сцилла, тесноты Скал[556] и Фетиды бурун преследовал гостеприимной? «Но там были Пелей, Теламон, Громовержцем рожденный ⁷⁰ Амфитриониад и те, кого праотцами Греция рада считать» — но не мене был дерзок кощунный Варварский люд, и богов, и отрасль богов презирая. Благодаренье богам! Тиринфий, не медлящий в гневе, Вышних отмстив и себя, на брань в сопутстве немногих Вышел, премог, ушел.[557] «Но ныне без Геркулеса Брань предстоит». Но и прежний враг не ведал Ахилла! Если ж кто знает в себе благородный дух и дерзанье В битве стязаться — того не терпи, чтоб славней кто явился; Равных стыдися иметь![558] Теперь же, знатная юность, ⁸⁰ Мчися с отмстительною сквозь жалких враждебников сталью, Мчися! Богами клянусь — без Марса триумфом нетрудным, Праздным гнушаюсь. Что доблести в нем высокой, оружью Бранному? Все к нам хребет повернут, а грудь — ни единый. Нам ли довольно того, о мужи, что царь вероломный Кару приял? Умерщвлен противник неумолимый, Гость нечестивый живет доселе — оный свирепей, Этот сквернее. Пусть меч и сулицу не отлагает Всяк, кто меж наших земель сношение, неповрежденный Брак сохранить, вкушать незапятнанный сон без опаски ⁹⁰ Хочет. Еще ль мне рещи? В самом свершении воля Повод находит себе. Так в путь[559] со свободным порывом, В путь, о вожди! Пусть ни крепости вас не препнут, ни оружье; Тех, кого с трижды пятью сокрушил челнами Тиринфий, Вы раздробите толпой несметной!» Он кончил; всходящий День изгнанная ночь отверзает; гонит поспешно Солнце упряжку свою, имущую зреть, как коварный Рухнет Пергам, и вольно им течь браздам не дающим Кони не рады, и молят стремительней сферу вращаться. Дивно сбылося! заря поспешает, сумрак не зрится, ¹⁰⁰ И Светоносца огонь колесом предваряется Солнца.[560] Чтобы знаменьем свет укрепил веселый ахеян, Ни багрянец зари, ни восточная бледность Титана Не помрачила, но так выступает он в чистом сиянье, Как в безоблачный день, когда оскуделые тени Сходятся в конус:[561] с таким Отец отправляется ликом Ясну стезю совершать. Дивится ахейская младость, Вождь же им вновь: «Мы в длани и дроте откажем ли вышним, О инахиды? Се бог[562] призывает; бурных, ликуя, Солнце коней понукает; Нептун разгладил лазури ¹¹⁰ Торные. Верую я, что, силы нам умножая, Лаомедонтову рать сокрушить призывают нас боги. Медлим, однако». Взгремели данаи; отгрянул их буйный Клич от залива всего. Не так средь зимнего свищет Листвия Австр, с раскатом не столь оглушительным вешни Молнии в горы разят, низвергаясь, ни в скалы — потоки.