Илиада

Убиение Гекторово

Гекторово лезвеё Полибет почуял последним,
В горло ему глубоко погрузившеесь; длань роковая,
Силой сугубой полна от помощной Фортуны, пронзила
480 Перси и латы: при трупе, разваленном наполы, только
Щит невредим остался лежать. Когда ж победитель
Взять его захотел и на шуйцу себе, горделивый,
Бремя аргивской Юноны воздел,[636] та вскипела жестоко,
Марса сильней своего и перунов Юпитера — склонен
Пол ее к гневу, и скорбь старинна язвит.[637] Воздвигает
Тут Эакида она; он с мужем не мнил толь великим
В битве верстаться; однако ж его, не хотящего, нудит
К бою Юнона, стрекает Паллада, и вместе, с мольбами,
Та отвагу дает, эта гнев, и мощь ему обе.
490 Ближе когда сошлися они — уповая на крепость,
Поданную от богинь, клинок обнажает[638] перунный
Муж Эакид, и полки, трепеща, пред ним раздаются,
Царская битва сама добровольно отходит, чтоб поле
Вольное им открыть. С обеих сторон тут свирепый
Клич, с обеих боязнь; вожделеют узреть их яризну
И страшатся узреть. Сшибаются, огнь рассевая,
Мнится, молнии две. Соступается Гектор с Ахиллом,
Ясенный брус[639] колебля; летит его дрот, слишком низкой
Дланию послан, увы! и, тлетворным делам не пособник,
500 Вражье стегно разит. Возрастает гнев от позора:
Тщетную длань он и срам бы напрасного дрота очистил,
Меч истягнувши, но тут, от ранения гневом палимый,
Взмахивает мечом Эакид, своей и бессмертных
Силою мужа[640] во прах повергая. С трудом его Марсов
Дух хладеющие, негодуя, члены бросает.[641]
Тотчас фригиян толпа смятенная в жалкое валит
Бегство. Но гонит Ахилл трепещущих, яростью полнясь,
Мощной неистовствуя десницей, и тысячи воев
Подле самых ворот избивает. Витязь Тифонов,[642]
510 Грудью наискось став, отвративши спину, воздвигся
Против Ахилла: удар нанеся — удар он приемлет.
Позднюю битву едва разнимают мраки ночные.

Смертный жребий, увы! на нити кружится сколь тонкой![643]
Прочного нет у людей.[644] Прелестной Фортуны даренья —
Козни, я мню, не дары, и бояться будешь ты присно,
Точно как гула Сирен, что под ясным окажется солнцем
Туча, под смехом плач, под медом таится отрава.[645]
Случай падет на именье твое; на красу твою — старость;
Силы твои — недуг, а славное имя изгладит
520 Будущий день;[646] и в дареньях судьбы не сыскать постоянства.
Бурь сих среди и сам человек, полагаясь на скудну
Мощь, или вянет при смерти своей, иль сохнет по смерти;
Если ж не это, ни то, так в днях последних обманет
Смертная Атропос, жизнь сжиная в средние лета.
Пала надежда, увы! фригиян едина, Маворсов
Гектор[647] пал; если б вечны ему даровала природа
Члены, свой пламень метать ему добровольно Юпитер
Препоручил бы, вкушать намеренный праздность. Однако
Чуяли Парки, герой их властию пренебрегает,
530 Чуяли — и, сочетав десницы, порвали зеленой
Младости только взраставшую нить, чтоб, стража сгубивши,
Без помехи они испровергнуть могли бы фригиян.
Равен отвагой, возрос, соревнуяся с Гектором в гневе,
Третий наш Генрих,[648] кого на царстве видеть британец
Больший, норманн — на герцогстве, франк — на своем воспитанье
Рад был; и Марсов род, нашед себе в брани владыку,
Не оспорил Беллоны за ним и Паллады за нами.[649]