Егор первый раз приехал к ним на лето через два года после знакомства. Благодаря происшествию в странной пещере парень горел желанием исследовать всё неизвестное и непонятное. Читал фантастику, статьи про НЛО, смотрел фильмы. В интернат его после выздоровления никто, естественно, не отправил. Ирен пришлось смириться с тем, что к деньгам родственников прилагался племянник.
Когда Лина уговорила отца разрешить приехать Егору на месяц к ним, то дядя Стас с женой не стали чинить препятствия, и радостно сплавили мальчишку практически незнакомым людям. Тем летом ребёнок попал в семью, где дети не были обузой. И любили их просто за то, что они есть. И никто не смеялся над увлечениями маленького человека, а наоборот, пытались показать и рассказать, что-то интересное. Тогда они с Зинаидой Павловной ходили слушать дух леса, ночевали в густой чаще, в шалаше, рядом с огромным раскидистым дубом, которому было лет сто. И в темноте слушали странные звуки, словно кто-то огромный дышал и тяжело вздыхал всю ночь, недалеко от их убежища. Проверяли деревенские брошенные дома, следили ночью, а не пойдёт ли лешак бродить по извилистым улочкам деревни. Правда, кроме пьяных мужиков никого не видели.
Потом была пещера Кошачьего когтя, уходившая далеко в глубины горы. Она была малоизученна и практически никому не известная. Туда они отправились с Сергеем и его другом Максимом — спелеологом. Вот там Лина впервые почувствовала, что попала в родную стихию. Девочка-подросток смогла точно определить, что происходит, она отдала пещерам душу, что в дальнейшем и определило её увлечение и выбор профессии. Пещера была древняя, сталактиты и сталагмиты, сплетаясь, образовали здесь удивительные по красоте колонны. Своеобразные натёки разрисовали стены причудливыми узорами. В самом дальнем зале с потолка свешивались сталагмиты, напоминающие по форме лапу исполинской кошки, занесённую для удара и выпустившую огромные когти. Лина стояла под лапой и, задрав голову, смотрела наверх. Неожиданно, сама не отдавая себе отчёт, подняла руку, и словно повинуясь зову один из когтей сорвался вниз, устремляясь на ребёнка. Сбил её с ног бросившийся к ней Егор, стоящий неподалёку. Сталагмит разбился рядом.
— Целы? — подскочил к ним Сергей. — Ты что сделала? — затряс он девочку.
— Ничего, — завертела она головой, — потом затихла и прошептала, — позвала его.
— Кого? — простонал мужчина.
— Кота, — ответила Лина, закусывая губу.
Возвращались домой притихшие, все находились под впечатлением от происшествия.
Ездили они и в старинную усадьбу Ухватовых. Поговаривали, что там бродит неупокоенное привидение старой барыни. При жизни любила та поколачивать своих крепостных плетями. Но запомнили её не за это. Купила она когда-то женщину с девочкой, но решила, что дочь той ни к чему, будет от работы отвлекать. Как не умоляла крепостная, но продали её ребёнка в соседнее село. Теперь мать сбегала, чтобы посмотреть, как там дочь. Её ловили и били плетями, а она снова сбегала. Пока её не забили. Умирая, она прокляла барыню, пожелав, чтоб не было той места не на земле, не на небе. Старуха лишь посмеялась, сказав, если бы проклятия сбывались, то она не дожила до таких лет. Прошли года, а смерть словно не спешила за ней. Отнялись ноги, потом руки и речь. Остались живыми лишь глаза, а душу всё не ждали нигде. Разбежались крепостные из проклятого именья, боялись соваться туда соседи. Лишь вороньё осаждало дом, поджидая, когда же он развалится, погребая под собой живой труп.
Прошли столетия, а люди до сих пор не любили захаживать в руины. Поговаривали, что бродит старая барыня Ухватова по коридорам и комнатам, ища того, кто отпустит её измаявшуюся душу.
Повезла туда Лину с Егором бабуля. К этому времени мальчик всерьёз увлёкся физикой, записался в кружок, где и соорудил свой первый прибор, который должен был измерять электромагнитное поле. Он надеялся, что сможет зафиксировать колебания, когда появится призрак.
Они осторожно бродили по руинам, было жутковато. Завывал в развалинах поднявшийся ветер, хлопала одна уцелевшая ставня, скрепя на несмазанных петлях. Некогда красивое имение превратилось в могилу людской жестокости.
— Ну что, — Зинаида Павловна смотрела на юных искателей приключений, — в штаны не наделаете, если увидите?
— Не, бабуля, — ответили почти хором.
— Ну, смотрите. Я вас предупреждаю, увидите, не орите. Дух злобный, может понестись на вас. Крестики надели? — довольно осмотрев серебряные изделия на детских шеях, продолжила. — Если напугаетесь, утыкайтесь носами в меня и не смотрите. Привидение на самом деле бывает часто злобным.