Вот только вместо ожидаемой капитуляции сверхъестественного меня накрывает тьма.
- Проклятье! – сквозь плотный слой ваты в ушах доносится ругательство. – Давай же, идиотка, приходи в себя!
Ммм, нет, спасибо. Как-то тьма подружелюбней будет.
Внезапно по руке проносится волна дикой боли.
Вскрикнув, откатываюсь в сторону и распахиваю глаза.
- У тебя совесть есть, скотина? – сквозь слезы, шиплю, вытаскивая из ладони иглу.
И в самую же болезненную точку!
- А у тебя? – Валереди присаживается передо мной на корточки и хватает за подбородок, пытливо всматриваясь в глаза. – Я же был в полном твоем распоряжении. Мсти себе в удовольствие, сколько хочешь. Так почему ты остановилась? Зачем лечить меня? Что ты задумала? Отвечай.
- Отвали, а? – устало прошу, пытаясь избавиться от руки.
- Даже не думай, - он без труда перехватывает и крепко сжимает два моих запястья.
Раздраженно вздыхаю. Подожди, мудак, сейчас я приду в себя, пойму, что вообще здесь делаю…
Ах, да, точно…
Вот же блин! Дернул меня черт в его ауре копаться!
- Голова болит, - от чего-то тихо жалуюсь.
И так жалко себя становится.
Ну, почему я постоянно во все вляпываюсь?
Замираю, услышав свой же всхлип. Нет-нет-нет, только не истерика!
Но вы ведь знаете. Это как волна. Пока сама не схлынет, можете даже не дергаться.
- Только бить меня не надо, ладно? Я не специально, - всхлипываю, видя, как леденеет взгляд Валереди.
Он резко выдыхает, и я зажмуриваюсь.
Сейчас кааааак…
Неожиданно меня довольно бережно поднимают на руки и уже через пару секунд опускают на диван.
Подтягиваю колени к груди и закрываю лицо руками, продолжая всхлипывать. Даже не знаю почему. Просто надо выплакаться и все тут. Достали, блин, не железная я!
Чувствую, как на плечи опускается что-то мягкое и теплое. Икнув, смотрю на плед. Забавно, что только можно найти в камере.
Камере… Снова всхлипываю.
Кажется, проходит минут десять, а легче-то не становится. Сначала Оскар героически полез к криптеру и чуть не умер, труп Инги, Ник, истекающий кровью, темный, практически убивший на Посвящении и внезапно возжелавший смерти, теперь еще этот недоволен отсутствием пыток. Сколько уже можно мою психику расшатывать?
- Если прекратишь реветь, расскажу, как уходить во тьму.
Давлюсь, подступившим к горлу всхлипом. Так, Кира, давай соберись. Ты не можешь упустить такую возможность. Трясущейся рукой вытираю пледом слезы, затем, плюнув на приличия, громко сморкаюсь и, шмыгнув носом, поднимаю голову.
- Ра…рассказывай, - икнув, опускаю подбородок на колени, преданно уставившись на Валереди.
- Проклятье, женщина, кто ты? – он хрипло смеется, ошарашенно качая головой, а затем складывает на груди руки, впиваясь в меня пристальным взглядом. – Появляешься непонятно откуда. Сражаешься лучше отряда чистильщиков. Поступаешь на факультет некромантии, где женщин отродясь не было. Спокойно выносишь все мои нападки и требования. Еще и ставишь свои условия, чем, признаюсь, выводишь из себя. А теперь, когда появляется реальный шанс отомстить, ты каким-то непонятным образом полностью исцеляешь меня в камере с заблокированным магическим фоном и … ревешь? Ты из другого мира что ли?
Как последняя дура, я отчаянно краснею. Как же ты прав, дорогой!
- Сдался ты мне мстить, - вытираю рукой нос, окончательно успокаиваясь. – И лечить я тебя не собиралась. Видимо, это все та черная хрень в твоей ауре, - огрызаюсь.
- Что? – мгновенно потеряв веселость, мужчина напряженно нависает надо мной, упираясь руками в спинку дивана.
Это мне ругаться в его присутствии нельзя что ли?
- О чем ты?
Фух. Видимо, ругаться можно.
- Ну, метка у тебя в ауре была, - неуверенно отвечаю. – Черное пятно в районе сердца.
Внезапно его зрачки расширяются, а дыхание становится тяжелым и неровным. Не знала бы Валереди, подумала, что он боится.
- И? – спрашивает подрагивающим голосом.
Какая-то непонятная мне безумная надежда во взгляде с примесью страха заставляет почувствовать вину. И с чего я решила, что могу что-то делать с его аурой? С какого перепуга я вообще полезла к этому пятну? А если это было что-то важное, блин? У них же в мире все мертвое, холодное и психически неуравновешенное. Так что пятнышко было как раз кстати.
- Что… что ты сделала? – нервно выпаливает, продолжая прожигать во мне дыру обжигающим взглядом.
И как защитный механизм просыпается раздражительность.
- Не понравилось оно мне, ясно? Нет его больше, - ворчу.
Господи, как же абсурдно это звучит!