- Я уже и не надеялась их вернуть. Спасибо! – забираю оружие и, встав на носочки, благодарно целую мужчину в щеку.
- Девочка, не смущай старика, - неловко смеется.
- Брось, ты такой же старик, как я девочка, - фыркаю.
- Но я все равно старше. А ты уже, кажется, нашла своего мужчину, верно?
Что, простите? Такое ощущение, что я на реалити-шоу.
- Давай не будем об этом, ладно? – смотрю с умоляющим видом.
- Ладно, - беспечно пожимает плечами. – Только, Кира, будь осторожнее с ним. Он не тот, кто может любить.
Вот, уже второй раз я слышу эту фразу.
- Потому что он женат? – спокойно интересуюсь.
- Я принес! – внезапно совсем рядом гаркает чистильщик.
- Твою мать! – дергаюсь, со злостью поворачиваясь. – На кой черт ты ко мне подкрадываешься, а? – не дождавшись ответа, распахиваю дверь. – Заходи!
Перепуганный чистильщик пулей залетает в комнату и захлопывает передо мной дверь.
Захлопывает. Передо мной. Дверь.
- Нет, я его прибью, - пораженно выдыхаю.
- Да что хочешь с ним делай, - махает рукой Форк. – Его и так скоро казнят. Умудрился облить вином одного из министров.
- Шутишь? – вскрикиваю.
- Да там такой скандал был, он серьезно виноват, и казнь еще очень милосердное наказание, - сразу понимает, о чем я, Форк. – И, Кир, давай быстрее. Внизу много серьезно раненных, несколько пострадали от гончих, и целители собираются их усыпить, чтобы не мучились. А с Императором все совсем плохо. Они пытаются, но он умирает. Без магии – никаких шансов. Но … ты ведь и без магии можешь помочь, верно?
Только собираюсь ответить, что понятия не имею, как в комнате громко грохочет.
- Да твою мать! – хлопаю дверью.
- Ось, ты чего? – подозрительно смотрю, как ликс с драконом на спине отходит от обгоревшей двери в ванную.
- Учил пламенем плеваться. Как видишь, успешно, - гордо заявляет, снова заваливаясь на постель.
- Дааа? – медленно отворяю ни в чем не повинный предмет интерьера.
Сразу же замечаю огромную кастрюлю с сырым мясом и вытаскиваю в комнату.
- Покорми его, пожалуйста, - прошу Оскара, возвращаясь в ванную.
- Ну, и? – прикрыв дверь, интересуюсь у забившегося в угол комнаты парня. – Долго там сидеть собираешься?
- А вам-то что? - безэмоционально отвечает, не открывая глаз.
Еще один провокатор по мою душу.
- Солнышко, ты чего сейчас добиваешься? – ехидно спрашиваю. – Убивать я тебя не собираюсь, прости.
- Им отдадите? – все также спокойно интересуется, кивая на дверь. – Как обед? Так, даже лучше, - тихо добавляет.
- Парень, это были шутки, - глубоко вздыхаю и тру переносицу. - Да, тупые, да, я дура. Ну, извини, по утрам у меня туго с добротой. Так что иди себе спокойно, никто тебя есть не собирается.
Он поднимается, и я замечаю на стене едва различимый кровавый след.
Не успеваю спросить, что это, как он подходит ко мне и, опустившись на колени, утыкается в живот.
- Ты чего? – удивленно спрашиваю, машинально проводя рукой по голове.
А ведь действительно парень еще, лет пятнадцать – шестнадцать от силы.
Хрипло вздыхает, будто бы сдерживая слезы, и я снова провожу рукой по непослушным волосам.
- Кир, ты скоро?
Мальчишка дергается и отшатывается, услышав голос Форка.
- Да, минуту, - кричу в ответ. – Снимай рубашку, - говорю парню.
Кидает на меня испуганный взгляд, но послушно снимает. Осторожно складывает на пол рядом и умоляюще смотрит.
Тааак. Кажется, я уже знаю, что увижу.
- Повернись.
Коротко выдыхает и снова превращает лицо в безэмоциональную маску.
Поворачивается, опускается на колени и убирает руки за голову.
- … - ошарашенно выдаю.
Люблю русский язык, одно слово – миллион эмоций.
Очень похожие красные узоры я видела на спине темного.
Неужели только мне после фразы «можешь делать с ним, что хочешь» хочется врезать тому, кто ее говорит, а не бедному парню?
Подхожу ближе и осторожно дотрагиваюсь, желая убедиться, что мне этот кошмар не кажется.
Судорожно дернувшись, он отстраняется, но затем, скрипнув зубами, возвращается в прошлое положение.
- Извините, - тихо выдает.
- … - снова не сдерживаюсь. – Так, мне все ясно. Поднимайся, - отхожу на шаг.
Облегченно выдохнув, он тянется за рубашкой.
- Нет, - останавливаю. – Присохнет, потом отдирать придется, - объясняю вновь побледневшему парню.
- Ни впервой, - тихо отвечает, все равно надевая.