- Рана? – в мгновение они оказываются рядом. – Леди, вам нужно к целителям!
Кажется, щитовик пытается взять меня на руки, но я проворно отскакиваю.
Ну уж нет, спасибо! Мне раза вполне хватило! Лучше на своих родных ножках!
- Да нет же, все в порядке. Скоро затянется, - неосознанно отступаю ближе к ликсу.
- Леди, - боевик смотрит на меня так, будто я сморозила несусветную чушь, а потом вдруг улыбается, - вам нужна помощь, не сопротивляйтесь.
Он шагает ближе, но останавливается, услышав рычание Оскара.
- Леди, - перевожу взгляд на щитовика, - Женщинам запрещен вход в корпус прикладной и боевой магии. Как вы здесь оказались? И откуда у вас раны?
Поднимаю бровь, увидев, как, проговаривая это, он делает небольшой шаг ближе ко мне.
«Мать, да они тебя за душевнобольную приняли», - усмехается сарказм.
- Знаете, мы явно друг друга не понимаем, так что я пойду, - бормочу.
Махнув рукой, поворачиваюсь и делаю шаг, как слышу клацанье челюстей слева от меня.
- Только попробуй ее тронуть, - рычит ликс.
Не успеваю удивиться, как эти … мальчики, чтоб их так, преграждают мне дорогу, а скалящаяся морда Оскара выныривает из-за плеча.
- Ты к кому обращаешься животное? – в руках боевика тут же появляется шар.
Оскар хрипло смеется. И я, и он видим, что несмотря на злость и броваду, парни его боятся. Не без основания, конечно. На опыте боя с зокерийцами, могу сказать, что ему пяти секунд хватит, чтобы от них остались кучки пепла или мяса.
- Шшш, - обнимаю правой рукой морду зверя и почесываю за ушком. – Черт!
Резко отдергиваю свою несчастную конечность, а Оскар перетряхивается. Похоже, нас обоих ударила током эта … змея, чтоб ее.
Парни реагируют по-своему.
- Отойди от нее! - шар начинает расти.
- Леди, не бойтесь, - улыбается щитовик.
- Господи… - тихо стону. – Парни, в чем проблема? Просто дайте мне пройти, - делаю шаг в сторону, и они тут же смещаются зеркально мне. – Ла-а-адно, - медленно киваю и внимательно на них смотрю. – Мне нужно к ректору, не подскажете, где его кабинет?
- Вы и так получите наказание. Женщинам запрещено входить в наш корпус. Не ухудшайте ситуацию. К тому же, леди, мы не отпустим вас в таком состоянии, - со всей серьезно говорит щитовик, а боевик продолжает удерживать шар.
- В каком таком? – спокойно спрашиваю, стараясь игнорировать абсурдность ситуации.
- У вас открытые раны, кровь, - мягко, как ребенку, отвечает парень. – Но не стоит волноваться! Целители со всем быстро справятся.
Так, Кира, не ржать!
Шумно выдыхаю и снова стаскиваю кофту с плеча.
- Видите это? – намеренно показываю пальцем. – Повязка, парни. По-вяз-ка. Мои раны уже обработаны. К тому же это просто порезы, от этого не умирают, - пытаюсь мирно решить конфликт.
- Леди, - меня уже бесит эта снисходительная улыбка, - вы женщина и недооцениваете всю опасность ранения и свою хрупкость. Не заставляйте применять к вам силу.
- Применять силу?
Мне показалось, я ослышалась.
- Ради вашей безопасности.
- Применять силу ради моей безопасности? – снова повторяю, надеясь, что до них дойдет идиотизм фразы. Но парни не оценили. – Значит, к ректору не проведете? – хмурюсь.
- Проведем, - не успеваю облегченно выдохнуть. - Но сначала к целителям.
Черт, чувствую дикое желание, что-нибудь сжечь, потом заморозить. А еще яростное желание убить. Ммм, мне точно нужна чья-то жизнь. По правой руке бежит приятный холодок. Поднимается к груди, успокаивая раздражение и ноющую боль от ран. Наполняет спокойствием. Хор-р-рош-ш-шо. Я чуть наклоняю голову набок, продумывая дальнейшие события. Быстрее и проще свернуть шею, а потом…
- Кира? – в голове звенит чей-то голос. Неважно… - Кира, от тебя холод идет.
Да, холод. Приятный, убаюкивающий. Всего-то нужно убить. Делаю шаг вперед, как вокруг раздается громкое противное дребезжание.
Невольно отступаю, оглядываясь.
- Леди, идемте, пока нас не увидели, - торопит меня боевик, передав шар щитовику, который его уменьшает и, в итоге, уничтожает. – Леди? – боевик протягивает руку.
Дребезжание прекращается, остается лишь стук крови в ушах. Напряженно смотрю на руку и сглатываю.
Теплая, живая. Убить.
Всего лишь дернуть за руку, уйти за спину и свернуть шею.
Медленно протягиваю руку…
- Куколка, - меня резко разворачивают и крепко обнимают.
В груди начинает нестерпимо гореть. Дракон и барс бесятся, и холод начинает потихоньку отступать. Стихийники, не давая мне опомниться, передают из рук в руки, крепко обнимая. И, когда Брайт отпускает меня, мои звери уже удовлетворенно сопят, а змейка сворачивается на запястье.