- Могу я одолжить ваш плащ и флягу? - обращаюсь к самому ближнему. Даже в плену он держится гордо и самоуверенно. Ммм, аристократ? Презрительное молчание очень даже подходит под критерии.
- Мне расценивать молчание, как знак согласия? - ох, еще пара секунд и я просто возьму то, что мне нужно.
- Камелийец, - шипит он сквозь зубы. Наверное, нужно было узнать у арминдии о "собственной" расе. Почему и светлые и темные так странно на меня реагируют?
- Ага, в общем, потом верну, - времени на перепалки у меня нет. Кажется, дроу попытался дернуться. Да ладно, уже ухожу, уважаемый.
По пути обратно формирую из серебристого потока иголку и нитки. Было бы побольше сил, добавила бы саморассасывающееся свойство, но, увы. И так теперь мучаюсь дикой головной болью.
Возвращаюсь к дроу, который не спускает с меня подозрительного взгляда.
Сворачиваю плащ и кладу ему под голову.
"Да уж, его волосы в сто раз мягче и приятнее твоих!", - ворчит зависть.
- Что ты собираешься делать? - он прищурено смотрит на иголку.
- Промыть рану, зашить и перевязать. Что-то не устраивает? - вдеваю нитку в иголку.
- Да. Мне не понятны твои мотивы, - ну вот, опять по новой.
- Начнем с того, что это нормально оказывать помощь раненому. Тем более это сделал мой отряд. Не веришь в первое, считай, я просто очищаю свою совесть. Будет больно, выпей, - помогаю мужчине сделать несколько глотков.
Затем, не акцентируя на этом внимания, быстро промываю рану, вычищая весь черный гной. Мужчина не издает ни одного стона. Либо я мастер, либо у него просто охренительная выдержка.
Ага, глаза черные. Жаль, но все-таки второе...
- Как тебя зовут? - слышу напряженный голос и беру иголку.
- Кирилл, а тебя? - начинаю зашивать рану.
- Ты камелийец? - игнорируют мой вопрос.
- Что ты делал так близко к границам светлых? - у меня тоже есть вопросы. И вообще, иголка у меня, так что поосторожнее, мистер.
- А ты светлый? - продолжает он допрос.
- А ты кровник? - не остаюсь в долгу. В глазах мужчины тут же загорается огонь. Он резким рывком поднимается и хватает лежащее недалеко оружию.
Секунда, и я чувствую холодную сталь у горла.
Прерывисто вздыхаю. Отлично. Постоянно забываю, с кем имею дело.
- Ты их кровник. Убью тебя – умрут все они, - напряженно говорит мужчина.
- Верно, - спокойно отвечаю.
- Пускай, снимут зотрикс с остальных.
- Нет, - твердо говорю. – Тогда снова начнется бойня. Мне это не надо.
- Думаю, у тебя нет выбора.
- Думай.
Резко отклоняюсь назад, вытаскивая из сапога кинжал. Скрежет, удар, захват, и я отбрасываю в сторону катану.
- Твоя? – прячу кинжал в сапог и оборачиваюсь к Рейинтеру. – Забери, - говорю после кивка.
Поворачиваюсь и замечаю в руке мужчины нож.
- Серьезно? - я даже не пытаюсь помешать. - Моя доброта не безгранична. Убирай.
Мужчина продолжает мрачно на меня смотреть.
- Мне терять нечего, - тихо говорит.
- То, что произошло только что, моя вина. Надо было сразу убрать оружие, а не давать тебе повод для глупостей. Так что никаких последствий твое нападение иметь не будет. Но, если сейчас же не уберешь нож, мне придется сломать тебе руку и нацепить зотрикс.
Еще пара напряженных секунд, и он все-таки убирает нож.
Надеюсь, никто не слышал мой полный облегчения выдох.
- Ложись, - спокойно говорю, снова вдевая нитку в иголку.
- Ты не камелийец, и ты не светлый. Кто ты? - спустя минуту уже спокойным голосом говорит дроу.
- Твой ангел хранитель, - говорю безразличным тоном.
Хватит, на сегодня разговоров. Но кто меня пожалеет, верно? Вытаскиваю из-под мужчины свернутый плащ и расстилаю рядом. Помогаю дроу перевернуться и приступаю к промыванию второй раны.
- Я Алекс, - спустя минуту молчания выдает он.
Хм, ну отлично. Что тебе сказать?! Молча, продолжаю работать над повреждением. Здесь работы будет побольше.
- И как же ты планируешь "распорядиться" моей жизнью? - еще спустя минуту он спрашивает с напускной незаинтересованностью.
Ох, ну да, я иногда могу изощренно выражаться, но цитировать-то зачем?
- Твои варианты? - у меня как-то не было времени обдумать выход из нашей "неприятной" ситуации.
- Ты дал обещание быстрой смерти, надеюсь, ты его сдержишь, - сквозь маску безразличия все-таки проступило напряжение.