- Зараза! – раздраженно шиплю, в досаде дергая руками.
Ненавижу наручники! Ненавижу птиц! Ненавижу Зокерию!
- Что, никак?
Ненавижу Рейя!
Посчитав, что отвечать – ниже моего достоинства, я медленно повернула голову и окинула Рейя взглядом. Мужчина сидел в нескольких метрах от меня и, думая о чем-то своем, рассматривал тлеющие угольки костра. Все та же черная форма чистильщиков, то же странное оружие, тот же высокий хвост и длинные черные пряди с багряными отсветами. Высокие скулы, немного впалые щеки, легкая небритость и яркие, как краски с палитры, зеленые глаза. Но больше всего мне нравилась его поза. Вроде бы расслабленная: прислонился спиной к дереву, согнул ногу в колене, небрежно положил на нее руку, прикрыл глаза… Но при этом спина идеально ровная, вторая рука пристроилась в паре сантиметров от оружия и опасностью от него так и тянет. От всех них. Я обвела взглядом спящих мужчин. Черт меня дернул, завести таких друзей. По-хорошему не отвяжутся ведь!
Эх, на что только не пойдешь, ради светлого будущего! Я перевела взгляд на Рейя и сосредоточилась на одном из запрещенных заклинаний. Остановка сердца. Быстро, безболезненно и эффективно. Цените мою доброту, мальчики!
Ой, мамочки, не стоило этого делать, ой, не стоило…
Не дойдя даже до середины заклинания, я дернулась, чувствуя, как от браслетов потянуло холодом, а еще через секунду у меня в голове прогремел Салют. Именно так, с большой буквы, большой салют...
Но приходить в себя было еще страннее, вроде бы отключилась всего на пару секунд, но все вокруг как-то уж слишком для такого ничтожного отрезка времени изменилось. Сижу на коленях у Рейя, а он, укачивая меня, словно ребенка, успокаивающе перебирает волосы. Вокруг столпились остальные мужчины, и из отдельных реплик я разбираю, что они пытаются понять, что со мной произошло, и почему я так кричала. А я кричала? Неожиданно. Вроде и больно не было…
Закутываюсь плотнее в кем-то заботливо подсунутый плед и прижимаюсь к Рейю. Я так устала от вечных проблем, что, не задумываясь, подаюсь мимолетной слабости. Не знаю почему, но меня дико трясет и морозит. Хотя почему не знаю? Теперь, как раз таки знаю, причинить кому-то вред в этих кандалах будет очень сложно. Беда…
Рей на секунду замирает, и я неосознанно сжимаюсь, молясь, чтобы он сейчас молча продолжил перебирать мои волосы, чтобы не задавал вопросов, потому что я отвечу, честно отвечу и все разрушу. Незаметно выдыхаю, когда он осторожно притягивает меня ближе. Да, вот так, только молчи.
Но когда небеса прислушивались к моим просьбам?
- Ты пыталась меня убить.
Это не вопрос, но я все равно киваю. Вздохнув, начинаю отстраняться, но сильные руки возвращают в прежнее положение.
- Лежи уже. Хотел бы я сказать, что удивлен, но это не так.
Он говорит тихо и печально, но меня волнует лишь то, что рядом с ним тепло. Раздражающие голоса затихают, пока вовсе не смолкают, подозреваю по указке Рейя. Хор-р-рошо, трусь замерзшим носом о горячую шею. Отметаю мысль свернуть ее одним движением. Ну, как отметаю, откладываю, пока не согреюсь, а там посмотрим...
- Ты совсем другой человек, Кира. Как такое возможно?
Другой человек? Что это за бред?
- Как возможно, чтобы хладнокровный убийца превратился в котенка, которого пинаешь, а он все равно продолжает ластиться? - бормочу, не поднимая головы.
Я буквально чувствую, как Рей каменеет. Поднимаю голову и спокойно смотрю в леденеющие глаза.
- Значит, так ты меня воспринимаешь?
- А как еще мне тебя воспринимать?
- Не знаю, - он отводит взгляд. – Возможно, ты этого не замечаешь, Кира, а может, прекрасно понимаешь, но у тебя совсем другое мышление, поведение. Я не знаю, чего ожидать от такой тебя.
Вообще-то знаешь. Я весьма четко оговорила свои дальнейшие планы.
- Зато ты все такой же. Импульсивный, не сдержанный. Спорим, это ты инициатор всей этой «спасительной операции»? Сколько из них вернется домой? Ты никогда не продумываешь план наперед, Рей, и какой у всего этого будет итог? Что случилось с прошлым твоим отрядом? Он поредел на четверть, на половину? - о да, милый, я прекрасно знаю твое больное место.
- Ну и чего ты замолчала? Продолжай! Бей! Тебе ведь еще есть, что сказать! – хриплый голос едва слышен.
Фыркаю, удобно устраиваясь на каменной груди.