— Мужик, там у тебя блестящая муха книжку листает. — Хриплый тенорок Шуршегрема неожиданно громко и четко прозвучал на весь кабинет.
— Любопытненько, — клыкасто улыбнулся вампир, бросил взгляд через плечо на рабочий стол и кивнул миниатюрной фейке. Та помахала ему рукой и продолжила свои изыскания в записях. — На нечисти фронтира я еще ретранслятор не испытывал. И извинись, голубчик, перед дамой! Это моя лаборантка, цветочная фея Мальва. Просто, увидев, что у меня посетители, она не стала принимать другой облик, чтобы не отвлекать от работы. Однако это не повод вести себя по-хамски, сравнивая ее с насекомым.
— Извините, — недовольно буркнул Грема, оценив размер клыков, сверкнувших во рту улыбающегося артефактора.
— О! — Ильмара же с восхищением смотрела на фейку. — А я, когда маленькая была, тоже фей видела, только других. Они у нас гостили. Эм и Ниле. Я Ильмара, Ильмара Лисовская.
Стоило прозвучать фамилии, как улыбающееся личико Мальвы посуровело. Взлетев, женщина в мгновение ока стала размером с профессора.
— Лисовская? А в академии, случайно, нет твоих братьев-близнецов? Очень мне хотелось бы узнать, куда они дели…
Фея осеклась на полуслове, а Илька поспешила заверить, что она тут с Гретой.
— А Ален и Люк где-то в городе, занимаются делами, — испуганно пискнула она сердитой лаборантке.
— Вот, значит, как? Энтони, я в город! — Фейка опять уменьшилась и стрелой вылетела в открытое окно.
— Капец охламонам, если отыщет, — фыркнул ей вслед метаршигл.
Глава 8. О том, может ли третий быть лишним
Грета нашла нашу уставшую парочку уныло сидящей на ступенях главного здания. Устроились именно тут они потому, что не знали, куда идти. Боялись, что в парке гномка их не отыщет, а оставаться в кабинете артефактора или возвращаться в лабораторию Бяо Грема наотрез отказался.
К целителю он не хотел в связи с не очень приятными воспоминаниями, а артефактора откровенно побаивался, видя его нешуточный интерес к метаршигловским иглам, таинственному, убранному Ильмарой сверточку с фоном природной магии и расцветке самого Шуршегрема.
Грема был уверен, что это не к добру и улыбчивый клыкастый дядечка только и ждет, чтобы нацепить на него кучу приборчиков и сделать подопытным зверьком для своих артефакторских нужд.
Илька с бубнящим питомцем спорить не стала. Бухтел Шуршегрем теперь вслух и гораздо тише, а на крыльце и вовсе мог говорить только о еде.
Грета, надо сказать, извинилась за столь долгую отлучку, пообещала им роскошный ужин и даже поход по магазинам.
— К поступлению сделаю тебе подарок. Ну и этому ворчуну тоже. Пойдемте быстрее, — поторопила она подопечных, возвращаясь в холл академии к выходу стационарного портала, — у меня еще в городе куча дел. А вам не помешает отдохнуть и хорошо выспаться.
Сам ужин по возвращении в таверну Илька помнила уже смутно. Она уже за столом начала клевать носом под причмокивание и одобрительные замечания Гремы обо всех блюдах, что ему удалось попробовать.
Зато утро в комнате таверны рождало в ней неизведанное ощущение чего-то необыкновенного, приключившегося в ее жизни.
Впервые она проснулась не в собственной постели в родной Закустовке, а в совершенно незнакомом месте.
Сев на кровати и пошевелив пальчиками ног по деревянным медово-бежевым гладким половицам, уже нагретым солнечными лучиками, она оглядела свое временное пристанище.
Комната была небольшая, но довольно уютная. Помимо кровати, на которой Илька сидела, с пышно взбитыми подушками и пуховым одеялом в голубеньком, вышитом синими цветочками пододеяльнике, в комнате имелся комод с зеркалом, узкий платяной шкаф, крошечный столик на высокой ножке в компании двух стульев и кресло у окна. А еще в этом номере явно были персональные «удобства», поскольку из-за одной из двух дверей слышался плеск воды и фальшивое пение Шуршегрема.
«Он еще и поет? — удивилась Илька. — Раньше я за ним не замечала».
Метаршигл, конечно, не то чтобы пел, скорее урчал, периодически выдавая что-то вроде: «И нет меня красивее, и нет меня умнее. Я самый колючий… ур-р, ур-р-р, ур-р-р».
«Интересно, как он моется с артефактом?»
Сдернув со стула платье, разложенное, видимо, Гретой с вечера, Илька оделась и крадучись, на цыпочках, пошла к двери в ванную.