Произнося эту сбивчивую речь, я, сама не заметив того, упала на колени и подползла почти к самым ногам Ремо, равнодушно слушавшего мои слова. Все мое внимание было сосредоточено на глазах мужа, где я надеялась прочитать ответ на свои просьбы, и когда Орсо, также торопливо шагнувший к господину Альмасио, оттолкнул меня, от неожиданности я едва не упала. Краем глаза я заметила, как подался вперед Вико, желая помочь мне подняться, но я боялась, что решение господина Альмасио может измениться под влиянием любой мелочи, и оттого резко отшатнулась, торопясь подняться на ноги самостоятельно. Конечно же, так никогда бы не поступила любящая женщина, и я знала, что это ранило Вико больнее, чем все слова господина Ремо.
- Отец, - с горячностью воскликнул Орсо, так же упав на колени перед Ремо, как и я несколькими минутами ранее, - во имя господа нашего и всех святых, отдайте ему проклятую шлюху! Эта купчая выбьет зубы старому Брана куда эффективнее, чем целая армия наемников! Избавьтесь благодаря одному лишь слову от гнили, поразившей наш дом, и от такой же гнили, разъедающей все наше государство! Да, сделка с Брана - это ниже нашего достоинства, но нас поймут!.. Мы спасали тиару от бесчестного мерзавца, с которого сталось бы продать ее еще кому-нибудь. Никто не упрекнет вас! Пусть эти грязные подлые крысы бегут из Иллирии. Их ждут лишь позор и презрение везде, куда бы они ни подались, и подохнут они в той же мерзости, в которой жили...
- Господин Ремо... - снова попыталась я обратиться к мужу, когда Орсо запнулся, но мне пришлось умолкнуть, поскольку Ремо Альмасио изменился в лице столь пугающим образом, что язык мой сам по себе онемел, а ноги сделали несколько шагов назад. Точно то же произошло и с Орсо.
- Ни слова более, - глухо промолвил он, глядя на нас с одинаковым презрением. - И моему сыну, и моей жене нужно учиться держать язык за зубами, пока они живут в моем доме.
Орсо побледнел от унижения, но смолчал, я же стояла, сжимая кулаки от отчаяния, ведь понимала, что мои мольбы окончательно все испортили. Встав на колени перед Ремо, я разрушила хрупкую преграду, позволяющую мне до сих пор сохранить остатки человеческого достоинства. Не зря Ремо так добивался этого - я отчетливо чувствовала, что между нами в один миг все изменилось, ведь я покорилась его воле.
- Ты ждешь моего ответа, Вико Брана? - резко и отрывисто произнес Ремо, поднимаясь на ноги быстрым движением. - Ты пришел в мой дом и предложил обменять мою жену на понтификат?.. Мою жену, принадлежащую мне и телом, и душой? Как смел ты помыслить, что я соглашусь на подобное?!! Вот мой ответ, Брана: я убью тебя сегодня, затем прикажу своим слугам отнести твое тело к воротам дома Рагирро и бросить на твой труп эту купчую, чтоб старик знал, какой бесстыдной тварью оказался его сын и что смерть твоя была заслуженной... А тиару я возьму силой, так или иначе. Пусть на это уйдут годы, пусть кровью окажется залита вся Иллирия, но ты не получишь мою жену, Вико! Никогда! И последнее, о чем ты будешь думать перед своей смертью - Годэ будет каждый день умолять меня о милости, стоя на коленях, как это случилось только что...
Вико выслушал его с непроницаемым лицом - да и какие чувства можно было угадать в его порядком изуродованных побоями чертах? - и ответил, лишь самую малость охрипшим голосом:
- Что ж, это твое право. Только скажу тебе вот что, Ремо. Твое решение ясно показывает, что тиары тебе уж никогда не видать. Ты за последние полгода порядочно оглупел, растеряв ум около юбки Годэ Эттани, и вскоре это станет ясно всем. Тот Ремо, что мог бы соперничать с моим отцом, никогда бы не поставил женщину превыше власти...
Это стало последней каплей - Ремо, чье лицо исказилось до неузнаваемости от гнева, метнулся к Вико, выхватив кинжал из ножен. Их разделяло всего несколько шагов, и я, почувствовав, как подгибаются мои ноги, поняла, что не успела бы ничем помочь Вико, даже если бы у меня в запасе было что-то толковее криков и слез.
Но Орсо, в отличие от меня, не был подвержен приступам дурноты. Я успела заметить лишь черную тень, мелькнувшую вслед за Ремо, и в следующее мгновение раздался хрип, который ни с чем нельзя было спутать. Не веря своим глазам, я смотрела на тело Ремо, лежащее на полу у ног Вико. Орсо стоял над мертвым отцом, тяжело и часто дыша, а с кинжала, который он сжимал в холеной бледной руке, стекала кровь.