Это частично объясняло то недовольство, которое испытывал Гако из-за моего появления - все его внимание и энергия были посвящены сейчас опаснейшим и важнейшим задачам, я же отвлекала его, став весьма досадной обузой. Но после того, как господин Ремо решил сделать меня символом борьбы богобоязненных старых иллирийцев против богохульника Вико, отношение отца ко мне изменилось. Я оказалась первой женщиной в его жизни, чья польза измерялась не только брачным потенциалом, и это несколько сбивало с толку господина Эттани, который хоть и уважал безмерно решения Ремо Альмасио, но женщин всегда почитал существами вздорными и пустыми.
В один из дней, когда я втайне ожидала, что вновь увижу господина Ремо, прибывшего к обеду, меня постигло разочарование. Я бы не стала называть его жестоким, но, определенно, это стало досадной неожиданностью. Едва я вернулась из храма, как госпожа Фоттина подозвала меня и сказала, что доверяет мне важное дело - поход со служанками на рынок.
- Мне кажется, что Марта вступила в сговор с каким-то торговцем из числа своих родственников и покупает у него заведомо порченые фрукты, которые тот никому не может сбыть, - сказала она. - Я бы сама сходила с нею, но не могу выкроить и минуты, тем более что вот-вот прибудут господин Альмасио с Тео. Я не могу позволить, чтобы невеста с женихом после обеда оказались предоставлены сами себе, об этом тут же пойдут сплетни.
Взгляд ее бегал из стороны в сторону, и я знала причину: отправлять незамужнюю женщину на рынок согласно воззрениям иллирийцев на правила приличия было не намного благоразумнее, чем оставлять жениха с невестой наедине. Но если посмотреть на ситуацию без обиняков, то становилось ясно, что Фоттина права: юная красавица Флорэн даже в отчем доме находилась в более опасной для своей чести ситуации, нежели унылая старая дева Гоэдиль среди бурлящего городского рынка.
И я, захватив с собой Марту и Арну, вышла из дому.
Несмотря на то, что большинство покупателей посещало рынок с утра, народу там и в полдень присутствовало немало. Я впервые оказалась в подобной толчее и вела себя подобно прочим провинциалам неловко и зажато. Тенистые улочки, ведущие от дома Эттани к храму, были тихи и малолюдны, здесь же десятки людей самого разнообразного вида громко переговаривались, живо спорили и совершенно не следили ни за своим языком, ни за своими локтями. Меня несколько раз толкнули, прежде чем я сдалась и пристроилась за спиной Марты, крупной женщины средних лет, которая уверенно прокладывала себе путь сквозь толпу. Я следила за тем, как она ловко лавировала между торговыми рядами, и с грустью сказала себе, что вряд ли смогу оказаться полезной госпоже Фоттине - Марта чувствовала себя на рынке как рыба в воде, чего нельзя было сказать обо мне.
Список покупок, который вручила мне госпожа Эттани, оказался препорядочно длинным. Пришлось зайти и в рыбные ряды, и в овощные, и к мясникам, и к торговцам пряностями. Если кто-то из них и находился с Мартой в родственных отношениях, то все равно определить это я бы не смогла: Марта яростно и громогласно торговалась за каждую унцию товара, долго и придирчиво выбирала между прилавками, и спустя пару часов я полностью выдохлась, хотя в отличие от служанок не держала в руках тяжелых корзин с покупками.
Людей на рынке, тем временем, поубавилось, и передвигаться стало чуть проще. Я давно уже запуталась и отчаялась понять, в какой стороне находился дом Эттани, но невольно принялась вертеть головой, пытаясь увидеть очертания знакомых зданий. С облегчением я заметила впереди сверкающую кровлю храма, возвышающегося над домами, и принялась раздумывать, каким образом это могло бы помочь мне найти дорогу домой, как вдруг появилась Арна, отходившая в соседний ряд за какими-то мелочами. Лицо девушки выражало страшный испуг, губы побелели, а глаза наполнились слезами.
- Что случилось? - спросила я, когда она вцепилась в мою руку, забыв о всех мыслимых и немыслимых предписаниях, запрещавших подобные вольности слугам в отношении своих господ.
- Госпожа Годэ, какие-то люди нас ищут! - прошептала она взволнованно и, быстро оглядевшись, потащила меня за руку в темный угол, образованный выступом одного из прилегающих к рынку зданий. Марта, тоже побледнев, с оханьями последовала за нами. Укрытие это было весьма ненадежным, но выбора не оставалось.
- А ну-ка, объясни, Арна, что это на тебя нашло? - сердито напустилась Марта на девчонку, впрочем, стараясь не повышать голос. - Кто нас может искать? Госпожа Эттани кого-то за нами послала, подозревая, что мы задержались неспроста?..
- Ах если бы, Марта! - голос Арны дрожал. - Я была около лавки сладостей, когда увидела, что неподалеку продают ленты, и решила, что госпожа Годэ не рассердится, если я куплю себе пару ленточек. Хозяин пригласил меня под свой навес, и меня почти не было видно - ленты там подвешены к потолку, точно занавес. Тут я услышала, что кто-то громко и развязно спрашивает у торговца по соседству, не видал ли он женщину со светлыми волосами в зеленом платье и таком же плаще. Торговец неуверенно отвечал, что не может сообразить, о ком идет речь. Тогда говоривший рассердился и произнес: "Дочка Эттани, святоша, похожая на бледную моль!" - простите меня, госпожа, я всего лишь повторяю его слова!.. Торговец что-то неуверенно отвечал, а я выглянула из-за лент и увидела, что вопросы ему задает человек, закутанный в грязный темный плащ, а с ним еще несколько таких же головорезов. Я точно видела, что у некоторых есть оружие!..
Марта тихонько запричитала, уронив корзину. Я почувствовала, что руки мои стали влажными от волнения, но постаралась внешне сохранять спокойствие:
- Но кому я могла понадобиться, Арна?
Арна закрыла лицо руками и всхлипнула:
- Известно кому! Все знают, кто смеет шататься по городу вооруженным средь бела дня! Это Брана и его друзья, пропади они пропадом. Я сразу поняла, что это они. Моя матушка всегда говорила мне: видишь пьяную компанию богатых господ, скрывающих свои лица - беги со всех ног, это бесчинствуют Брана, им никто не указ! Скольких честных девушек они похитили, затащив в свое мерзкое логово - Мальтеранский дворец! Мимо проклятой Мальтеры ни одна женщина не смеет пройти ни днем, ни ночью... Что с нами будет?.. Нам не спрятаться - рынок пустеет с каждой минутой, а выходов всего несколько, и нам не пройти к ним незамеченными!
Марта, беззвучно шевелящая губами - видимо, она читала молитву, - обняла плачущую девушку.
- Бедная моя Арна, таких, как ты - хорошеньких простых девушек - эти изверги и правда не щадят!.. Сколько я уж слышала таких историй, добром не кончившихся...
Да, слухи о подобных печальных происшествиях доходили и до Венты, так что я понимала страх служанок. Если за честь женщин из благородного сословия могли заступиться хотя бы их родственники, то простым людям смешно было и пытаться искать справедливости. Брана, тем более, давно уж насмехались и над мнением равных себе по происхождению, пользуясь той неограниченной властью, что сосредоточилась в руках их семьи. Но все же, мне казалось - быть может, совершенно зря - что похитить женщину из семьи Эттани они не посмеют. Подслушанные мною разговоры в библиотеке между Эттани и Альмасио свидетельствовали, что установившийся порядок, при котором Брана безраздельно правят городом, стал очень хрупким в последнее время. Вико не мог этого не знать.
- Арна, Марта! - решительно обратилась я к плачущим женщинам. - Берите корзины и уходите с рынка разными путями. Корзины поставьте себе на плечи, чтобы они закрывали ваши лица. Арна - возьми мою накидку. Они ищут меня, значит, могут не обратить внимания на других женщин...
- Но, госпожа, как же вы?.. - спросила Марта, впрочем, заметно приободрившись.
- Я все же Эттани, они не посмеют причинить мне вред. А вам может не поздоровиться. Если они навеселе, мало ли какие глупые мысли придут в их головы. Уходите же! Быстро!