Эта внутренняя необходимость художественного воспроизведения эротики чувствовалась, несомненно, всегда и давно уже была всеми признана, ибо даже самый закоренелый филистер повторяет в настоящее время, правда, не без внутреннего содрогания, ту прописную истину, что без чувственности вообще не могло бы быть искусства. Но этим отнюдь еще не сказано, конечно, что он исходит при этом из тех же предпосылок, на которые опираемся мы в своем изложении.
Дж. Норткот. Распутная дочь. Морализирующая гравюра. 1796.
Не менее важную роль играет и внешняя необходимость, которая побуждает творящего к художественному воспроизведению эротических мотивов. Если внутренняя необходимость относится ко всему художественному творчеству, не исключая литературы и музыки, то внешняя представляет собой закон, которому подчиняются только так называемые изобразительные или объективные искусства, скульптура и живопись. Этот закон покоится на том сознании, что в мире явлений нет более чудесного феномена, как органическая материя в стадии своего эротического напряжения. Это относится к ней во всем ее целом. Растение цветет и благоухает, раскрывает свои лепестки и жадно стремится навстречу оплодотворению — это бессознательное эротическое опьянение. Оперение птиц никогда не сверкает так ярко и красочно, их пение никогда не бывает таким сладостным и упоительным, как именно в брачный период. Нет ничего более могущественного, чем большое, сильное животное в период течки, нет более грандиозного зрелища, чем его любовное бешенство. Достаточно взглянуть на жеребца, когда он от возбуждения раздувает ноздри, бьет хвостом и до крайних пределов напрягает каждый свой мускул; достаточно взглянуть на оленя, на это воплощение силы и красоты. В своем роде не менее красиво проявляется любовное влечение и в низших слоях царства животных. Между тем то, что относится к растительному и животному миру, то в неизмеримо большей степени относится к человеку, так как у него в эту стадию высшего напряжения и развития достигают также и все те духовные и психические элементы, которые отличают его от животного. Любовь украшает в высшем смысле этого слова каждого человека. Прекрасным в своем высшем достижении является прежде всего осуществление закона жизни. Нет ничего более прекрасного, как сплетение двух человеческих тел различного пола, в полном расцвете развития и в экстазе сексуального возбуждения. Энергия, сила, величие, гармония — все торжествует здесь. Поэтому-то отсюда проистекают и прекраснейшие художественные линии; ибо нет более величественного, более художественно прекрасного движения. А то, что это именно так, то, что человек в стадии эротического напряжения представляет собой прекраснейший феномен мира явлений, — это является также логической необходимостью, ибо в эти моменты своего существования человек — совершеннейшее создание органического развития — возносится на высочайшие вершины своего естественного назначения. На высшей точке творческого утверждения жизни человек достигает границ истинно великого. Между тем, согласно вечной тенденции искусства подыматься на недосягаемые выси, к этим границам стремится каждый великий художник и каждая великая и значительная эпоха искусства.
Галантная гравюра. XVIII в.
Если логическим выводом из нашего первого положения, что искусство есть чувственность, является то, что в каждом периоде расцвета и подъема искусства высшей и доминирующей проблемой творчества большинства художников служит нагота, то из второго положения с такой же необходимостью следует, что в те периоды, когда мораль эпохи давала возможность искусству развертываться во всю его ширь, воспроизведение непосредственных эротических мотивов становилось одной из серьезнейших художественных проблем. Такими эпохами был прежде всего античный мир, а в новое время Ренессанс. Однако и в другие эпохи это стремление не могло совершенно подавляться, хотя моральные законы и скрывали повсюду половую жизнь целомудренным покровом стыда и замалчивание ее провозглашали высшим законом общественной нравственности. Тем не менее искусство следовало неизменно своей тенденции, хотя ему и приходилось при этом избегать непосредственного изображения эротики, но с тем большим упорством оно обходными путями стремилось неуклонно к раз навсегда поставленной цели. Если в прежние времена для этого пользовались символами, — вспомним хотя бы использование греческих мифов и главным образом мифов о Юпитере со всеми его метаморфозами, — то в настоящее время искусство стремится к цели совершенно открыто: и на этом пути им создан целый ряд истинных шедевров. Для доказательства достаточно назвать хотя бы имя Родена. Естественно, что при таком непосредственном стремлении приходилось ограничиваться одним только движением, одной только резкой линией.