Измученные и изнемогающие от летней жары солдаты 124-го Нью-Йоркского полка собрали свои силы для отражения бешеной атаки, укрывшись за каменной стеной, огибающей треугольное поле, граничащее с "Берлогой дьявола". Теперь это были ветераны, хорошо знавшие свое дело, которыми командовал смелый и строгий полковник. Они держали линию обороны на левом фланге бригады, и их поддержка нужна была четырем орудиям "пэротт" (марка нарезного орудия. — Прим. ред.) нью-йоркской батареи капитана Джеймса Смита.
За 9 месяцев с момента отправления из графства Ориндж пули и болезни выкосили ряды 124-го полка, и война стала для них тяжелым, но уже привычным испытанием. Ад в Чанселорсвилле месяцем ранее, где более двух сотен их товарищей погибли или попали в руки мятежников, жег стыдом их сердца.
Сыны графства Ориндж с энтузиазмом откликнулись на призыв Линкольна о наборе в войска, чтобы пополнить ряды армии, обескровленной на Виргинском полуострове. Они отправились с вокзала в Гошене под крики и слезы родных, которых они покидали. У многих оранжевые ленточки были продернуты в петли рубах как памятные знаки. Сверху на кепи у них были синие ромбы — отличительный знак 3-й дивизии 3-го армейского корпуса. И хотя 3-я дивизия не так давно была расформирована, а 124-й полк был присоединен ко 2-й дивизии генерал-майора Дэвида Бирни, "Ориндж Блоссомс" (букв. "Цветы апельсинового дерева". — Прим. пер.) оставили синие ромбы как напоминание о бойне под Чанселорсвиллем. Другие полки из их бригады, которыми командовал генерал Хобарт Уорд (мускулистый любитель крепких напитков), носили красные ромбы, и они следили за тем, чтобы "Ориндж Блоссомс" оказались достойными чести служить в дивизии, обессмертившей себя благодаря лихому и бесстрашному однорукому генералу Филу Карни.
Больше всех не терпелось продемонстрировать храбрость и отвагу 124-го Нью-Йоркского полка полковнику Августу Ван Хорн Эллису. Он был из хорошей семьи, получил образование в Колумбийском колледже города Нью-Йорка. Эллис забыл свое благородное происхождение и оставил карьеру юриста, отправившись искать удачи во времена калифорнийской золотой лихорадки. ("Золотая лихорадка" в Калифорнии 1848–1849 гг. — Прим. ред.) В течение десяти предвоенных лет этот худощавый и сильный человек был агентом по недвижимости, лесорубом, капитаном клиппера и ловцом жемчуга. Одним из его последних занятий перед возвращением в Нью-Йорк была служба капитаном на гавайском флоте. Ван Хорн Эллис был настоящим искателем приключений, и его богатый жизненный опыт помог ему выработать железную волю и научил руководить людьми.
Нарезные орудия капитана Смита оглушительно били с вершины хребта через головы солдат 124-го Нью-Йоркского полка, а леденящие кровь крики мятежников раздавались все ближе и ближе к позициям полковника Эллиса. Когда солдаты прославленной Техасской бригады двинулись вперед через треугольное поле, Эллис скомандовал, и ньюйоркцы дали смертельный залп по линиям 1-го Техасского полка, находившимся на расстоянии 200 футов от них. Ряды конфедератов дрогнули, но продолжали двигаться вперед, теряя товарищей и отвечая неприятелю огнем.
Увидев, что боевые порядки мятежников покачнулись, молодой майор Джеймс Кромвель подошел к полковнику Эллису, который стоял рядом с начальником отделения адъютантской службы полка Генри Рамсделлом, и начал убеждать своего командира начать контрнаступление. Дважды полковник отвечал отказом, но в конце концов уступил просьбам своих подчиненных и приказал привести их лошадей, чтобы они лично возглавили наступление. Капитан Уильямс Силлиман начал убеждать Кромвеля не садиться верхом, чтобы не стать легкой мишенью, на что майор ответил: "Сегодня мы должны быть на виду".
Так как южане подошли на расстояние 50 футов от линии юнионистов, горнист Мозес Росс дал сигнал к атаке, и "Ориндж Блоссомс" с бешеными криками бросились вниз по склону навстречу мятежникам. Линия южан дрогнула, но к ним подошло подкрепление, и ньюйоркцы были отброшены назад. Когда Кромвель, размахивая саблей, призывал своих людей к атаке, пуля пробила ему сердце, и майор упал бездыханным.
Увидев, что его молодой офицер пал в этом хаосе, полковник Эллис пришпорил свою лошадь и закричал: "О, Бог мой! Ребята, ваш майор ранен, спасите его!" Янки пробились под градом свистящих пуль назад к упавшему офицеру. В дыму и пламени боя Эллис выпрямился на стременах своего боевого коня, поднял саблю и начал выкрикивать команды. Его голос сорвался на полуслове, когда пуля попала ему прямо в голову.