— Сотня, — сказал я с улыбкой.
Он пожал плечами. Видимо, я назвал слишком много.
— Их действительно собралось бы столько, если бы у тебя возникли настоящие проблемы, если бы им нужно было бы заставить тебя перестать наплевательски относиться к своей жизни, если бы ты не умел распознавать те уроки, которые тебе нужно усвоить.
— А если кто-то попал в беду? Например, подросток угодил за решетку?
— Десятки ангелов кружатся рядом с каждым подростком, когда тот пытается разобраться в этой действительности. Они нашептывают, что любят его таким, какой он есть, прямо здесь и сейчас.
— Но не рядом со мной.
— Ты и так все понимаешь. Иногда.
— Они не беседуют со мной.
— Они беседуют.
— Что-то я не припомню.
Он широко улыбнулся — как если бы у меня за плечом стоял его давний знакомый.
— Не оборачивайся.
Я и не обернулся.
— Чайка Джонатан Ливингстон, — произнес тихий, нежный голос.
Тот же самый голос, который я слышал много лет назад, когда бессонно бродил в ночи. Тогда я не знал, что это означает.
— Так это был ты?
А потом я снова услышал тот же голос:
— Начни выход из пикирования чуть раньше.
Я закрыл глаза и обернулся назад со смехом:
— Так это ты был в моем самолете близ немецкого города Ингольштадт в 1962 году? Ты бы явно не поместился в кабине, но это твой голос я услышал тогда за своим плечом. Я послушался совета и чудом избежал того, чтобы зацепиться за верхушки деревьев.
Я начал кое-что понимать. Кстати, голос был женский.
— Возьми правее, — сказала она.
— Лето 1968, — сказал я. — Можно открыть глаза?
— Не нужно, пожалуйста.
— Тогда мне прямо в лоб приземлялся другой самолет. Мы разминулись лишь благодаря тому, что я взял вправо.
— Рука Господня.
— В 1958, в пустыне, я едва не врезался в землю. Но тогда меня спас…
— …восходящий поток. Он приподнял твой самолет…
— Приподнял? Да там во многих местах просто заклепки поотлетали. От перегрузки более 9 g[1] у меня в глазах помутилось — я отключился и пришел в себя только в воздухе, когда самолет уже стабилизировался.
— Ты слышал меня.
— Но не понимал. Стояло раннее утро, и в пустыне было очень холодно. Я летел на скорости в 350 узлов, отрабатывая заход для пулеметного обстрела наземных целей, и начал выход из пике позже, чем следовало. Я должен был врезаться в землю, но в этот миг у меня случилась отключка. F-86 был поднят словно бы взрывом — как игрушечный. Я понимал, что это не может быть восходящий поток. Так и не понял, что же тогда произошло. И никто не смог объяснить мне случившегося.
— Я объясняла.
— Да я же тебе еще тогда говорил! Да, я понимаю, там вмешалась рука Господа! Но как…
Я почувствовал, что она отрицательно покачивает головой:
— Неужели ты до сих пор ничего не понял?
Я открыл глаза и увидел стремительно тающий туманный образ.
— Когда ты попадаешь в беду, мы даем тебе одну-две секунды, чтобы исправить ситуацию, если ты действительно в силах сделать это, — сказала она. — И лишь однажды, в том случае, когда ты уже ничего не успел бы поделать, мы изменили пространство-время. Это был именно тот случай. Можешь называть это восходящим потоком.
— Но я шел вниз под углом в тридцать градусов, — сказал я, глядя туда, где она только что была. — Когда пятнадцать тысяч фунтов железа мчатся вниз со скоростью триста с лишним узлов, то никакой восходящий поток…
Рассмеявшись, она сказала:
— Рука Господня.
— А где ты была, когда мы разбились с Пафф?
— Тебе нужно кое-что узнать об исцелении. Тебе нужно продолжить свое обучение. С Пафф все в порядке. Ее дух в порядке.
— А как же я?
— Ты — совершенное проявление совершенной Любви, совершенной Жизни, здесь и сейчас.
— А тебе обязательно оставаться невидимой?
Без ответа.
Я обернулся к Шимоде.
— Она же велела тебе не открывать глаза, — сказал он.
— Неужели так важно не открывать глаза!
— Неужели так важно непременно открыть их? Или они сообщат тебе какую-то правду? Даже несмотря на то, что ангел живет за пределами твоего пространства-времени?
— Ну-у-у…
— Вы еще увидитесь. Помнишь, ты писал о команде ангелов на корабле твоей жизни?
— Да. Штурман, оружейник, мастеровой (плотник и пошивщик парусов), без которого парусник прослужит недолго, матросы на реях, которые расправляют паруса или убирают их при наступлении шторма…