А зачем он вчера вечером трахнул её в рот? Ну вот зачем, если собирался убить и расчленить?
Наверное, затем, чтобы увериться самому: убить он эту девчонку не сможет. Унизить – да. Это в какой-то степени могло заглушить боль от потери близких людей, копившуюся годами. Но не заглушило, а, наоборот, заставило себя чувствовать ещё паршивее.
Вчера, когда Вика стояла перед ним на коленях с распахнутыми в ужасе глазами, Алекс увидел в её взгляде то, на что он реагирует очень остро: просьбу о помощи. Она понимала, что отец, несмотря на то, что является одним из богатейших людей страны, не будет ей помогать, и даже прямо сказала об этом. Неужели у Платова нет в этой жизни ничего святого? Ему плевать на единственного родного человека – дочь?
И в этом Алекс хотел разобраться. А потому немедленно направился в её комнату.
Вошел и застал её в неожиданном виде: в сером невзрачном костюме, Вика, задумавшись, сидела на кровати и смотрела в одну точку на стене. Красивая девчонка… И, сука, желанная – член в штанах тут же затвердел. Черт бы её побрал, эту Платову! Все планы полетели к ебеням из-за её взгляда!
– Пожелания? – громко спросил Алекс, не придумав ничего лучше.
Вика от неожиданности вздрогнула, посмотрела на него оценивающе и спокойно произнесла:
– Мои?
Его чуть не взорвало от внезапно накатившего гнева. Её, конечно же. А чьи еще? Или здесь есть кто-то ещё, к кому он мог бы обратиться?
– Ты думаешь, что я буду у тебя интересоваться о своих предпочтениях? О «своих» предпочтениях я и без сопливых знаю! – голос становился все громче, ярость закипала одновременно с возбуждением. Еще чуть-чуть – и он выебет эту девчонку не только в рот, но и во все остальные возможные места! И плевать, что девственница! Она специально сейчас над ним издевается, изображая напускное спокойствие!
Ощущая непреодолимое желание, обхватил подбородок Вики ладонью, собираясь задать новый вопрос, но девушка внезапно выдала:
– Вы сказали вчера, чтобы я подготовила горло. Я его подготовила – уж как смогла, извините, не спец в данных мероприятиях… И теперь вы врываетесь в мою комнату и вопрошаете: «Пожелания?» Как я должна это понимать? Мои пожелания в плане подготовки горла? Или ваши?
Сашу вдруг затрясло – и от возбуждения, которое он испытывал постоянно в присутствии Вики, и от осознания того, что Вика не видит в нем насильника, несмотря на произошедшее вчера… Уж слишком смело она себя ведет. Она явно ищет в нем союзника и защитника. Наверное. Хотелось бы в это верить… Об этом еще нужно подумать.
– Если тебе ничего не нужно… – Саша, пытаясь привести мысли в порядок, отступил от девушки, медленно отпуская её лицо. – Если ничего не нужно, можешь спать.
У двери не оглянулся, но произнес:
– И… Можешь ходить по этому крылу дома. Разрешаю. Только имей в виду: за тобой ежесекундно следят. Никаких глупостей.
И кто его за язык тянул?!
Он вышел из комнаты Вики, прижимая ладонь к вздыбленному через джинсы члену: срочно нужна разрядка! И рука тут не поможет – только настоящая женщина, только ощущение живой отдачи…
Набрал номер друга:
– Ты прав, мне нужен отдых. Я приеду.
6
–6–
Уфф…
Вика с облегчением посмотрела на закрывшуюся за похитителем дверь.
На самом деле от страха её трясло – руки дрожали… И спать хотелось неимоверно – неудивительно, ведь всю ночь она не сомкнула глаз.
А теперь жутко потянуло в сон – что естественно. Какие уж тут планы? Резервы организма не безграничны, и в неудаче Вика должна винить только себя саму. Ночью надо было спать.
Может, взбодриться холодным душем?
Забралась под леденящие струи и несколько минут мерзла, обдумывая план дальнейших действий. Как назло, в голову ничего толкового не приходило.
Потом улеглась греться под одеялом. Очень долго ворочалась, пытаясь уснуть, – не получилось. И снова никаких путных мыслей…
Кроме как прогуляться по дому. Ей же разрешили выйти из комнаты – естественно, ожидают определенной реакции… Так что грех этим не воспользоваться.
***
В коридоре не было совсем уж темно – маленькие лампочки в потолке подсвечивали. И Вика осторожно, словно воришка, кралась – кто его знает, «спасителя» этого? Может, сейчас уши оторвет за то, что Вика комнату покинула, хотя сам позволил это сделать.
Откуда-то издалека раздавался женский стон – протяжный, глухой. Кому-то плохо… Или слишком хорошо?