- Я смотрю ты сегодня не в настроении.
Она поднимается со стула и подходит ко мне сзади, пока я соскребаю со сковороды пригоревший омлет, который уже никак не спасешь. Значит опять придется есть на работе.
- Я не в настроении уже как два с лишним года.
В попытке разбавить свой мрачный тон саркастической улыбкой, я лишь искривляю уголки губ, и уже готовлюсь услышать «жалкий», но вместо этого отвлекаюсь на мужской голос, доносящийся из телевизора.
- Городской фестиваль, но ты ведь не пойдешь, будешь вновь отсиживаться дома.
Перебивая мужчину говорит она, и проводит руками по моим плечам и спине, возвращаясь на стул, каждое ее прикосновение до жути неприятно, но как вы уже могли догадаться, я и к этому тоже привык.
- А может и пойду, хорошо, что ты хоть двери перед о мной не закрываешь.
Но только вот я знаю, что это ложь. Я и правда никуда не пойду, раньше для меня подобные вечеринки и мероприятия были делом обычным, таким же, как и напиваться на них в хлам в компании симпатичных «девушек на одну ночь», но теперь все изменилось. Больше нет прежнего Марка Райнера. С ним все распрощались раз и навсегда когда поняли что имеют дело с психом, страдающим галлюцинациями, да и не только ими. Моей больничной картой можно убить слона.
Надеюсь, теперь вы понимаете, насколько в моей жизни все плохо.
- Конечно, не закрываю, ведь меня не существует.
Но на этот раз мы оба знаем что это не правда, она существует, очень даже, хоть у нее и нет имени и вижу ее только я, но она определенно не просто плод моего больного воображения, и никто не докажет мне обратного.
На работу я всегда ежу на машине, и в этот раз никаких изменений по этому пункту не предвещалось. Я сажусь за руль, а Она, неизменно растягивается на заднем сидении. Всегда было странно осознавать что она, как призрак, может проходить сквозь предметы, но сидеть на стульях, или валяться на столе, пока я ем - знает. Любит. Практикует.
Из-за июльской жары совершенно невозможно нормально дышать в раскалившемся до предела салоне автомобиля, а все потому, что я как обычно забыл (а точнее забил) на то, что бы поставить машину в тень. На лбу сразу проступают бисеринки пота, а рубашка начинает липнуть к телу, хуже и придумать нельзя.
- Видок тот еще.
Теперь я вновь вижу ее отражение в зеркале, только теперь это зеркало заднего вида, она любит играть с зеркалами, раньше это пугало, да что уж там, и до сих пор пугает.
- Ты не могла бы переместиться в другое зеркало, хоть я и не прочь сдохнуть, но явно не аварии.
Из-за открытых окон и пребывания в пробке, водители из стоящих рядом машин переводят на меня свои неодобрительные, насмешливые, иногда даже испуганные взгляды, и я поспешно замолкаю, истерично тыкая на кнопку поднятия водительского стекла, стараясь не замечать их взгляды на себе, которые прожигают одежду не хуже беспощадных солнечных лучей.
К этому я так и не смог привыкнуть.
А знаете, что убивает меня больше всего?
То, что завтра все это повторится.
Ведь я живу в вечном, непрекращающемся дежа вю.