– Это на самом деле так. Закон – это всегда поле сражения. Для женщин оно было недосягаемо. Теперь все меняется. Но новаторы должны всегда быть лучше и крепче остальных и обладать мертвой хваткой. Я подозреваю, Вилли, что вы владеете этими качествами. Упорство и целеустремленность написаны на вашем лице.
Обычно Вилли не нравилось, когда ее хвалили подобным образом, но слова Мэтта звучали иначе. Ей было приятно их слышать.
– Можно спросить, почему вы выбрали именно юридический?
Рассказывая ему о себе, Вилли заметила, что делает это спокойно и непринужденно, открывая ему даже больше, чем обычно новым знакомым.
– Супружеская жизнь моих родителей закончилась плачевно, – рассказывала она. – Я стала свидетельницей того, какая несправедливость ожидает женщин, обратившихся в суд. И я уверена, что это происходит потому, что, как вы и сказали, большинство адвокатов и судей – мужчины. Если я стану адвокатом, я думаю, что смогу помочь женщинам, подобным моей маме. А таких по стране – тысячи и тысячи.
– Это очень благородно, Вилли, – сказал Мэтт, и она почувствовала его искренность. – Но позвольте мне напомнить вам слова Оливера Уенделла Холмса, обращенные к молодежи: "Это законный суд, молодые люди, но не суд закона!" Казалось бы, комбинация одних и тех же слов, но как меняется смысл в зависимости от их последовательности. Вы сможете лучше служить вашим клиентам, если поймете смысл и различие этих словосочетаний и приложите все усилия, чтобы служить именно законному суду.
– Вы так хорошо разбираетесь в праве. Случайно, вы не адвокат?
– Был когда-то, – мрачно заметил Мэтт. – Но сейчас я не практикую. Обычно я не рассказываю об этом, но...
Вилли ждала, что Мэтт продолжит, но тот молчал, внимательно разглядывая ствол дерева. Потом неожиданно сказал:
– Посмотрите на эту длинную цепочку муравьев, она свидетельствует о том, что мы сильно наэлектризованы и нас ожидает магнитная буря.
– Что это значит?
– Муравьи... они являются природным барометром. Когда они ползут, как сейчас, можно не сомневаться, что будет магнитная буря.
Мэтт все больше заинтриговывал Вилли. Интересно, почему он не практикует как адвокат? Он шагал по тропинке так энергично и не был похож на человека, который сдался. Может быть, его лишили адвокатской лицензии? Несмотря на то, что она была знакома с ним только неделю, она могла поклясться, что этот человек не способен на темные дела. Так что же произошло? Возможно, он занялся другим делом, что позволило ему проводить свои дни на лоне природы.
– Вот мы и пришли, – сказал он, когда лес кончился. Перед ними сверкало гладью в своей первозданной красе озеро Мэтта.
– Это и есть мое сокровище, не разрушенное и не загрязненное человеком.
В воздухе пахло сосной и жимолостью. От земли веяло прохладой. Вилли почувствовала себя невыразимо умиротворенной, находясь под мощным обаянием этого удивительного человека, который так много обо всем знал. Обычно всегда готовая спорить и мало что принимающая на веру, теперь она с удовольствием позволила Мэтту наставлять себя.
Сидя на двух больших камнях у берега озера, они бросали в прозрачную воду камешки, любовались причудливыми водорослями, среди которых сновали небольшие рыбешки. Их беседа была легкой и непринужденной, как между старыми друзьями.
Он немного рассказал о себе. О том, что родился в семье среднего достатка в Сент-Луисе и что интерес к природе пришел к нему в молодости, когда он оставил работу в юридической конторе и занялся альпинизмом и исследованием пещер. Бродить в темных глухих лабиринтах гор – это то же самое, что скитаться по лабиринтам закона. С одной лишь разницей – первые лабиринты созидаются природой, вторые – человеком.
Вилли слушала его с нескрываемым интересом. Он открывал ей совершенно новые вещи, о которых она никогда не задумывалась раньше. А она, в свою очередь, рассказывала ему о себе куда больше, чем кому бы то ни было. Но, конечно же, не все. Даже несколько утратив свою обычную осторожность под влиянием первозданной природы, она все-таки старалась сохранить свои тайны.
Во второй половине дня, когда солнце стало клониться к закату, Мэтт предложил вернуться к машине и немного перекусить.
– Насколько мне известно, Кэт приготовила еды достаточно, чтобы накормить целую армию. Но я так проголодался, что съел бы за две. Вы сами убедитесь в этом.
Он засмеялся, довольный своей шуткой. Кэт? Жена? – размышляла Вилли. – А может быть, сестра? Но почему, собственно, ее должно волновать, кем приходится Мэтту женщина, приготовившая еду? И почему бы ей просто не спросить его об этом?
Ленч оказался настоящим сюрпризом. Вилли думала о сэндвичах, но, вопреки своим ожиданиям, увидела мясо, паштет, фрукты, французские булочки, превосходное вино, а также скатерть в клеточку и такие же салфетки. От долгой прогулки на свежем воздухе в компании Мэтта она сильно проголодалась. И энергично принялась за еду.
Когда они закончили свой ленч, он аккуратно собрал все остатки и закопал их в землю.
– Дань матушке-природе, – сказал он. – А сейчас настало время провести первое занятие. Вы ведь собирались учиться. Хотя можете продолжать вводить в заблуждение ваших клиентов и дальше, как это делали до сих пор... Но, в конце концов, рыбачить не так уж трудно научиться.
Мэтт достал рыболовные снасти и наладил две удочки. Свою любимую, цвета красного дерева, с темно-синей леской и позолоченным крючком он предложил Вилли.
– Это удочка Хейвса, – объяснил он ей, когда они подходили к воде. – Великолепная вещь, сделанная в 1925 году. У нее есть душа, которая чувствует каждое биение вашего сердца, наполняется вашими мыслями и желаниями.
Хотя Мэтт объяснял, как устроена удочка, Вилли, даже не глядя на нее, почувствовала в его словах более глубокий смысл. Он, взяв ее за руку, стал показывать, как пользоваться снастью, а Вилли, полуобернувшись, смотрела на него, чувствуя прикосновение сильных и уверенных рук. Красивое лицо, думала она. И поймала себя на мысли, что он уже не кажется ей человеком в возрасте.
– Большой палец прижимайте сверху... Вот так, правильно. Чуть подальше. Левую руку держите так, тогда вам будет удобнее забрасывать.
Старательно следуя его указаниям, Вилли отвела удочку в сторону и забросила крючок в воду.
– Браво, – воскликнул Мэтт, – молодчина, Вилли! Давайте попробуем еще раз. Только на этот раз постарайтесь тверже и увереннее держать руку.
Хотя Вилли считала рыбную ловлю бесполезной потерей времени, тем не менее она была полностью поглощена своим первым опытом. После того, как она несколько раз забросила удочку, Мэтт сказал, что теперь они могут перейти к следующему занятию. Он повел ее к тому месту, где река впадала в озеро.
– Будьте осторожны, – сказал он. – Не ударьтесь о скалу и старайтесь не шуметь, чтобы не распугать рыбу.
Около часа они молча, сидя рядом, удили рыбу. За это время Мэтт поймал только две маленькие форели, но всем своим видом показывал, что, если быть терпеливым, придет черед и больших.
Спустя еще десять минут Вилли почувствовала, что у нее клюет. Леска то натягивалась, то ослабевала.
– Поймала, – в волнении вскрикнула она, забыв о предупреждении не шуметь.
Она стала быстро сматывать леску на катушку, удочка словно взбесилась в ее руках.
– Я поймала, помогите мне, Мэтт, я не знаю, что мне делать.
Он от души смеялся, наблюдая ее неловкие движения, и, когда она подала ему удилище, показал, как снимать с крючка рыбу.
– Это чудесно, – сказал он с восхищением, – ваш первый улов, Вилли! Как я завидую вам. Нет ничего лучше чувства, испытанного впервые.
Они поудили еще некоторое время, но, несмотря на то, что Вилли больше ничего не поймала, она была вполне довольна результатом. Она теперь знает кое-что о рыбной ловле и больше не будет чувствовать себя рядом с клиентами гостиницы такой неопытной.
После того, как Мэтт поймал еще три рыбы, более крупные, чем прежде, он сказал:
– Я думаю, на сегодня достаточно. Солнце уже садится, и нам здесь делать нечего. Я попрошу вас немного потерпеть, прежде чем покажу, как разделывать эту чудесную рыбу и готовить ее. Может быть, вам захочется сделать то же самое для ваших гостей.