Вилли невольно заметила, что проходящие мимо мужчины заглядываются на нее. Она улыбнулась тому, что все еще является предметом восхищения, и пошла дальше, поймав свое отражение в одной из витрин. Сильная, стройная, в полосатых слаксах и гармонирующем с ними пуловере, с огромными голубовато-зелеными глазами, подобными драгоценным камням на ее прекрасном лице, обрамленном пышными каштановыми волосами. Отражение убеждало, что восхищенные взгляды не случайны. Но если так, то почему она одна, думала Вилли.
Она сидела за маленьким столиком напротив ресторана "Квадри". Этот ресторан был одной из достопримечательностей прекрасного города. Потягивая лимонад, она украдкой наблюдала за парами вокруг себя, страсть и нежность их возрастали по мере того, как опускалась ночь. Влюбленные танцевали при свете звезд, под сладкую мелодию скрипки. Они тайно обменивались взглядами, полными страсти, которая в ближайшем времени, скорее всего, будет удовлетворена. Окруженная атмосферой интимности, чувственности и любви, Вилли ощущала, как постепенно рушились те преграды, которые она возвела для себя. Время, проведенное с Мэттом, представлялось грезой. Миг же, соединивший ее с Джеддом, всегда жил где-то в глубине ее души. Он был ее частью, которую она научилась игнорировать. С обеими мужчинами она потерпела неудачу. Это утвердило ее в мысли, что одиночество – единственное состояние, которому она могла доверять. Но по ночам, подобной этой, ей было все еще тяжело вспоминать о том, что сделало ее лишь наблюдательницей любовных сцен.
Часы на башне пятнадцатого века, украшенной золотым венецианским львом, начали отбивать время. Вилли посмотрела наверх и увидела двух бронзовых мавров, опускавших свои молоты. При этом раздавались удары старинного гонга, которые повторились одиннадцать раз.
Она заплатила по счету и уже решила отправиться в гостиницу, как вдруг заметила Мэрион Сильверстен, которая так же одиноко сидела за угловым столиком.
– Привет еще раз, – сказала Вилли и посмотрела по сторонам. – А где Харви?
Мэрион, казалось, смутил этот вопрос.
– Сидит на телефоне, – сказала она. – Какая хорошая ночь. Венеция всегда была одним из моих любимых городов. Не хотите ли посидеть вместе со мной?
Вилли села.
– Миссис Сильверстен... Мэрион, извините, что неудача с покупкой этих виноградников испортила вам отпуск. Но как только мы совершим новую сделку, я уйду с вашего пути.
– Но вы не стоите на моем пути, – сказала Мэрион. – Наоборот, добро пожаловать в мою компанию. – Ее улыбка была доброжелательной, но тоскливой.
– Я также рада вашей компании, – ответила Вилли. – Я никогда не была в Венеции... Это было бы так чудесно, если бы мы вместе прогулялись.
– Мы с Харви провели свой медовый месяц в Италии, – сказала Мэрион. – Мой отец преподнес нам свадебный подарок в виде такого путешествия. Мы были так молоды и невинны... Мы столько мечтали...
Вилли трудно было поверить в невинность Харви. Что же касается Мэрион, то она могла представить молодую невесту, полную надежд, и не готовую к разочарованиям. Она вспомнила мечты, которые увлекали ее мать, да и ее тоже. Но мечты так и остались мечтами и не смогли ничего дать, кроме мимолетного счастья.
– Мечты – это прекрасно, – сказала Вилли. – И дело не в том, сбудутся они или нет, а в том, верите ли вы в их осуществление.
Мэрион долго и внимательно смотрела на Вилли.
– Вы еще слишком молоды, чтобы рассуждать так. Если бы у меня была дочь... я хотела бы, чтобы она верила, что нет ничего невозможного на этом свете. Но случается так, что вера однажды умирает, и вы чувствуете, что бессильны что-либо сделать.
Мэрион говорила о себе, но как же это было похоже на то, что пережила Вилли!
– Любили ли вы когда-нибудь? – резко спросила Мэрион.
– Да, – это слово тоже было произнесено резко, более резко, чем Вилли хотелось бы.
Но Мэрион лишь снисходительно улыбнулась, как будто ясно представила все то, что кроется за этим словом.
– Значит, вам известны все те чувства, которые испытываешь к любимому человеку?
Она посмотрела на любовную парочку, которая, взявшись за руки, прошла по площади.
– Это так важно для женщины иметь кого-то, – продолжала Мэрион. – И когда мы терпим неудачу, в нас что-то обрывается и утрачивается навсегда.
Вилли кивнула, ей были знакомы слова более старшей женщины. Она никому бы не смогла рассказать, почему она так боялась доверять мужчинам. Но Мэрион, казалось, понимала все, что творится в душе Молодой девушки.
– Вы правы, – сказала Вилли, – но где же альтернатива? Неужели всегда придется быть одной?
– Я много раз задавала себе этот вопрос. Но в мои годы уже трудно дать на него ответ. Я не знаю, что значит быть одной. Я была дочерью Натана Роузена, а затем женой Харви Сильверстена. И я не знала другой жизни. Я осталась с разбитой мечтой, и у меня нет ничего другого...
Вилли подумала о своей матери, для которой жизнь без мужчины ничего не значила. И она посмотрела на Мэрион, которая выглядела несчастливой, несмотря на то, что жила с мужчиной.
– Но вы несчастливы, как вы можете говорить, что не чувствуете себя одинокой...
– Я знаю, что вы собираетесь сказать, – прервала ее Мэрион, положив свою изящную ладонь на руку Вилли. – И по-своему будете правы. Но замужество включает в себя множество других вещей. Взять, например, наше предприятие. Если я возьму на себя смелость покинуть Харви, это может навредить нашему делу. Я могу нанести вред предприятию, в которое мой отец вложил всю свою душу и всю свою жизнь.
– Я не понимаю, – сказала Вилли. – Почему, покинув Харви, вы нанесете вред вашему предприятию? Неужели он внес в него какой-то существенный вклад? – И как только Вилли начала задавать эти вопросы, она поняла, что начинает переходить границы профессиональной этики. Харви был ее клиентом, и она не имела права действовать не в его интересах. Но она не могла остановиться. Ей просто необходимо было разобраться в беде другой женщины.
Мэрион покачала головой.
– Не все так просто, – вздохнула она. – Мой отец предложил мне и Харви стать его партнерами по бизнесу, и мы согласились. Но, по мере того, как предприятие разрасталось, Харви все настойчивее твердил, что у большого корабля бывает один капитан. Он сказал, что должен контролировать мои и отцовские акции... И сейчас он является полным хозяином предприятия...
– Как это – он контролирует ваши акции? – не понимала Вилли. – Вы наверняка сможете отстоять свои права, если, конечно, захотите.
– Я не знаю, Вилли. Пока мне не хочется думать об этом. Это повлечет за собой ссору с Харви... и мне страшно подумать, что за этим может последовать... – Она покачала головой и опустила глаза.
Вилли тоже молчала. Она решила, что и так нарушила границы профессиональной этики, и поэтому не стала ничего советовать Мэрион.
Мэрион подняла голову.
– Спасибо за разговор. Очень помогает, когда с кем-нибудь поговоришь... Теперь подумаем о завтрашнем дне. Не желаете ли вы осмотреть достопримечательности города?
Когда они вошли в роскошный вестибюль "Дэниели", Вилли вновь была поражена красотой и великолепием этой старинной гостиницы. И хотя она огородила себя от любви и страсти и только что пожелала спокойной ночи женщине, которую также предала любовь, она почувствовала легкое волнение, вспоминая влюбленные парочки на площади.
Она поднялась в старинном лифте на второй этаж, где находился ее номер, вошла и дернула за шнур выключателя. Бело-золотое бра включилось над ее венецианской кроватью и наполнило комнату светом. Все еще возбужденная, чтобы заснуть, она сбросила на мраморный пол ванной свою одежду и встала под обжигающий тело душ. Она намыливала себя жасминовым мылом, и тело ее постепенно наполнялось томным желанием. Вилли тронула свою грудь и начала гладить ее, пока соски не стали упругими и твердыми. Она оперлась о холодную стену ванной, сняла душ с подвески и направила пульсирующую струю себе между ног. Постепенно расслабляя мышцы, она почувствовала, как ее клитор начал трепетать и пульсировать под настойчивым напором воды. В нетерпении она бросила душ и начала быстро возбуждать себя рукой, пока не ощутила быстрый, содрогающий все ее тело оргазм, от которого у нее подкосились колени, и она, обессиленная, легла в ванну.