– Кто это великолепное творение, Ник? Представь нас, или я вычеркну тебя из своего списка, – голос принадлежал стройной молодой женщине с прекрасным лицом.
– Привет, Бетти. Дай же мне отдохнуть, – засмеялся Ник. – Найди себе другое развлечение. Вилли со мной.
– Ни в коем случае. – Женщина весело хлопнула Ника по плечу и улыбнулась Вилли. – Вот плата за внимание. Я никогда не лезу в чужой огород, даже если этот огород принадлежит такому пройдохе, как Ник. Я – Бетти Локвуд, а ваше лицо мне знакомо. Вы не из кино?
– Меня зовут Вилли Делайе. Я не из кино, я – адвокат.
– Адвокат, – с интересом повторила Бетти. – Да, теперь вспомнила, я видела ваше фото в газете, на первой полосе. Мои астрологи были правы – сегодня удачный день. Ник, будь другом, испарись па некоторое время. Дай мне минутку поговорить с адвокатом, пожалуйста. Спасибо, – сказала она, когда он встал, чтобы уйти. – Ник прекрасный парень. Как друг. Понимаете, о чем я говорю?
– Я прекрасно понимаю, что вы имеете в виду, – улыбнулась Вилли. – Чем могу быть полезной вам?
Лицо Бетти стало серьезным.
– Я понимаю, что неприлично беспокоить врачей и адвокатов на вечеринках, но у меня возникла проблема. И я собрала всю свою смелость, чтобы поделиться с вами.
Вилли терпеливо ждала продолжения.
– Как вы думаете, сколько мне лет? – спросила Бетти.
– Трудно сказать, – осторожно, но вместе с тем правдиво ответила Вилли. – Но вы в прекрасной форме, сколько бы лет вам ни было.
– Я танцовщица с двадцатидвухлетним стажем. Мне сорок три, и ноги все еще хорошо носят меня, но каждое утро я уже чувствую такую тяжесть в теле, как будто пробежала шестьдесят верст.
Вилли прониклась к ней симпатией и ждала, что она скажет дальше. Бетти глубоко вздохнула и медленно выпустила воздух.
– Догадываюсь, что вы уловили мое "веселое" настроение, как сказал Ник. Дело вот в чем... в течение пятнадцати лет я жила с Марго Хоукинс...
Вилли вспомнила, что женщина, которую назвала Бетти, ведущий хореограф Бродвея, поставившая не менее дюжины хитов и выигравшая четыре награды Тони.
– ... месяц назад она попросила меня уйти.
– Сожалею, – сказала Вилли. – Это, должно быть, очень грубо с ее стороны.
– И это не все, – печально продолжала Бетти. – Дело вот в чем. Я считаю, что со мной должны были обойтись лучшим образом. Я была для Марго как жена. Так как она была постоянно занята, обо всем заботилась я – о квартире, ее корреспонденции счетах... Я даже помогала ей в постановках, выполняя самую черную работу. Это несправедливо – после всего, что я сделала для нее, меня просто выбрасывают на улицу.
– Как это произошло? – мягко спросила Вилли. – Вы поссорились?
На глазах у Бетти появились слезы.
– Я бы хотела, чтобы это было так. Нет. Эта история стара, как мир. Марго встретила кого-то помоложе. И знаете, что самое странное? – Теперь слезы катились по ее щекам. – Она выглядела так, как будто была моей дочерью.
Вилли чувствовала боль в ее сердце, как в своем собственном. Но в этом деле не фигурировал мужчина – как причина измены и несбывшихся надежд.
– Чем я могу помочь? – спросила Вилли.
– Я не знаю... Я читала о том, как в Сан-Франциско вступали в брак молодые парни, которых называют "голубыми". Это похоже на нас с Марго. Она же сказала, что мы были просто партнершами. Теперь она находит себе новую девушку, сущего ребенка, а я, после стольких лет совместной жизни, в пике своего возраста, оказываюсь выброшенной за порог.
Вилли задумалась. Суд никогда не определял права сексуальных меньшинств, пары жили вместе без оформления брака. Может быть, уже настало время изменить это, подумала она.
– Так действительно нечестно, – сказала она. – Приходите завтра ко мне в офис. Принесите с собой отчет о налогах и все погашенные счета, и мы посмотрим, что можно будет сделать.
Вилли дала Бетти свою визитную карточку и оторвала Ника от его поклонниц.
– Спасибо за приглашение, – сказала она, когда они покинули клуб. – Было хорошо... К тому же, у меня появился новый клиент.
– Ты имеешь в виду Бетти? – озадаченно спросил Ник. – Любопытно, что ей понадобилось от адвоката?
– С вас достаточно моего "спасибо", мистер Росситер. Разговор касался только нас с Бетти. Не так ли?
– Хорошо, хорошо. Я не хочу, чтобы ты считала меня назойливым. Но если у тебя будет что-нибудь для прессы, я хочу знать об этом первым. Обещаешь?
– Обещаю.
– Сейчас, когда взаимопонимание между нами полностью восстановлено, могу ли я завлечь тебя к себе?
– Мне нравится твое предложение, – сказала Вилли, – но в восемь утра у меня назначено...
– Тогда ты могла бы пригласить меня к себе... – Это прозвучало скорее шутливой обидой, нежели просьбой. Подумав немного и желая лишний раз подчеркнуть несерьезность их отношений, Вилли сказала:
– Хорошо.
– Здесь симпатично, – сказал он, осматривая квартиру Вилли. – Плата постоянная? – задал он типичный для нью-йоркца вопрос.
– Да, пока постоянная.
– Квартира не похожа на тебя, – подметил он.
– У вас наметанный репортерский глаз, мистер Росситер. Мои здесь только книги и растения. Остальное уже было, когда я вселилась.
– Стиль поглощенной работой деловой женщины? У которой нет времени для домашнего уюта? Или он тебя просто не интересует?
– Хорошие вопросы, – сказала Вилли, – но ответы на них относятся к области личного. Помни, что ты отрицаешь эмоциональную суету. Поэтому не надо копаться, а то неизвестно, на что можно наткнуться.
Ник ничего не сказал, и Вилли подумала, что, может быть, ненароком задела его за живое.
– Могу я предложить тебе что-нибудь выпить? – спросила Вилли, желая смягчить свои предыдущие слова.
– Но у меня нет с собой пива...
– Я думаю, немного бренди тебе не повредит.
Она подала Нику бокал и подошла к факсу. Там ее ждали два сообщения и оба от Джинни: "Пожалуйста, родная, позвони мне, необходимо поговорить с тобой".
Вилли сразу же набрала номер в Палм-Спрингс. У Джинни был странный глухой голос. Вилли не могла понять, что это – алкоголь или наркотики, которыми Джинни последнее время злоупотребляла.
– Где ты была, детка? – спросила она. – Мне необходимо поговорить с тобой. Я так боялась, что ты не позвонишь мне... Я не знаю, что мне делать.
– В чем дело, мама? – терпеливо и спокойно спросила Вилли.
– Я не знаю, милая, как сказать тебе...
– Почему бы тебе на несколько недель не приехать в Нью-Йорк? – предложила Вилли. – Ты можешь сделать приобретения для магазина. Я куплю билеты куда-нибудь... Держу пари, тебе понравятся цыгане...
– Я не могу сделать этого, – жалобно сказала Джинни. – Кто позаботится о магазине?
– Как процветает твой бизнес? – спросила Вилли в надежде вызвать у Джинни интерес.
– Это уже кладбище, – с горечью ответила Джинни. – Теперь, когда я не состою в браке с Нилом, все его друзья и люди его круга обходят магазин стороной и всячески унижают меня.
– Ладно. Если у тебя плохо идут дела, почему ты не можешь закрыть магазин недели на две?
Ответа не последовало. Она поняла, что мама хотела, чтобы она сама приехала в Палм-Спрингс.
– Послушай, мама, – сказала она. – Я сейчас работаю над очень важным делом. Оно много значит для меня. Как только я его закончу, обязательно прилечу к тебе, чтобы мы вместе смогли провести Рождество. Только я и ты... как в добрые, старые времена. Мы вместе подумаем, что предпринять. Я обещаю... Потерпи немного. Пожалуйста.
– Ты хорошая девочка, Вилли, – сказала Джинни. – Ты всегда была так добра ко мне...
Когда Вилли положила трубку, Ник стоял сзади. Он не задал ей никаких вопросов, ничего не сказал по поводу услышанного разговора. Он просто обнял ее и стал целовать.
Это все, что ей надо было от него.
ГЛАВА 8
В течение последующих недель Вилли постоянно думала о деле Сильверстен. Она позволяла себе отвлекаться только на случайные обеды с Ником и длинные пространные беседы по телефону с Джинни.
Когда она готовила юридические документы, освобождающие ее клиента от аморального брака, она почти каждый день беседовала с Мэрион, стараясь укрепить в ней надежду и мысль о том, что развод явится началом ее новой жизни и концом всех несчастий.