– Ради Бога, простите, – произнес низкий голос. – Позвольте, я помогу вам...
Оглянувшись, Вилли узнала Грэга Тэмпла, своего спутника из аэропорта.
– Вот мы и встретились, – улыбнулся он.
– Я догадываюсь, что вы опять спешите, правда? – улыбнулась в ответ Вилли.
– Правда. Но сейчас, когда я встретил вас, мои планы... Грэг стоял у стола и не торопился уходить. Вилли ничего не оставалось делать, как представить его матери.
– Она не может быть вашей мамой, – сказал он. – Она, скорее, похожа на вашу прелестную сестру.
Заметив, как просияла Джинни от этих слов, а ее лицо приняло выражение, какое у нее всегда появлялось в клубе, когда с ней заигрывал симпатичный мужчина, Вилли пригласила Грэга сесть.
– Я бы с удовольствием, – сказал он, – но у меня важная встреча с клиентом. Но сегодня вечером я собираюсь на рождественскую вечеринку. Вот если бы вы согласились пойти со мной... Я уверен, мне бы там каждый завидовал.
Джинни была похожа на ребенка, которому предложили редкое развлечение, поэтому Вилли не колебалась долго.
– Нам нравится ваше предложение, – сказала она и оставила Грэгу адрес.
Трудно было сказать, чем это вызвано – присутствием ли Грэга и его приглашением на вечеринку или второй бутылкой шампанского, которую он, уходя, заказал для них, – но ленч обернулся настоящим праздником.
Когда они рука об руку покинули кафе, чувствуя себя частицей царящего вокруг праздника, Вилли отметила про себя, что походка Джинни стала более пружинистой, а лицо – жизнерадостным.
В дорогом ювелирном магазине Вилли понравились золотые серьги с топазом. Она приблизила зеленые камешки к ушам Джинни.
– Они как раз под твои глаза, – нежно сказала она. – Давай я куплю тебе эти серьги в подарок заранее, и ты сможешь надеть их сегодня на вечеринку. С Рождеством тебя, мама! – Она поцеловала ее прямо в магазине, и на какое-то мгновение они почувствовали себя, как много лет назад, крепко любящими друг друга.
– Теперь моя очередь, – сказала Джинни, смеясь и увлекая Вилли по улице в другой магазин. Там она попросила продавщицу показать белый замшевый комбинезон, красовавшийся на витрине.
– Это для моей дочери, – пояснила она. – Она адвокат... Приехала из Нью-Йорка навестить меня...
В ее словах, согревших Вилли, чувствовалась нескрываемая гордость.
– Мы совсем забыли о "Серебряном экране", – сказала Вилли, когда они вышли из магазина. – Давай поговорим сейчас. Вдруг я подкину тебе идеи для нового бизнеса. Помни, мы должны быть хорошей, спаянной командой.
– Я помню, дорогая. Ты всегда так много помогала мне...
Когда они перешагнули порог "Серебряного экрана", Вилли пришла в ужас – неужели мечта Джинни так и осталась мечтой? Магазин, так же, как и дом Джинни, выглядел заброшенным. Товар потерял свою свежесть и новизну, а витрины, которые раньше казались оригинальными и привлекательными, сейчас выглядели померкшими и тусклыми. Продавщица, читавшая журнал, казалось, удивилась появлению Джинни, как будто ее присутствие в магазине было редким и неожиданным. Вилли больно укололо то, что необычайная фантазия Джинни угасла. Развод с Нилом словно разбил ее мечту, которую она лелеяла так много лет. Оглядывая унылую обстановку магазина, Вилли соображала, удастся ли восстановить здесь былое великолепие или предприятие погибло окончательно. А если так, то сможет ли она помочь Джинни обрести другую мечту.
Под пристальным взглядом продавщицы Вилли задумчиво бродила по магазину. Джинни тихо сидела на атласном стуле, будто в ожидании приговора, который вынесет Вилли, констатировав, что она так и осталась неудачницей, несмотря на все свои старания.
Вилли, наконец села рядом с ней и обняла ее за плечи.
– Может, нам лучше обратиться к помощи консультанта? – спросила она. – Он посоветует, как делу двигаться дальше. Я встречалась с одним из них, когда работала у Гарригана. У него потрясающая репутация. Позволь мне завтра позвонить ему. Пусть это будет рождественским подарком... Держу пари, он поможет нам...
Джинни покачала головой.
– Какой смысл в том, чтобы зря выбрасывать деньги, дорогая? Это было моей прихотью... игрой... а сейчас все кончилось.
– Это не закончится, если ты не захочешь, – возразила Вилли. – Возможно, "Серебряный экран" и начинался как прихоть, но, если мы как следует подумаем, я уверена, мы сможем вдохнуть в него новую жизнь... для твоего же удовольствия.
Но лицо Джинни оставалось безучастным.
– Не трать напрасно свое время и деньги, детка. Дело не стоит того.
– Мама, почему ты так говоришь? – в отчаянии воскликнула Вилли. – Почему ты не хочешь даже попытаться?
Джинни была похожа на провинившегося ребенка.
– Извини, дорогая. Я понимаю... Я так долго была в унынии...
Вилли вспомнила слова Мэрион о том, что ее несчастье превратилось со временем в привычку. Она остро почувствовала свою вину перед Джинни за то, что уделяла ей так мало внимания в последнее время.
– Это ты извини меня, мама, – сказала она. – Я так редко говорила с тобой. Если тебе не нравится заниматься "Серебряным экраном", мы подумаем, как быть с ним в дальнейшем.
Они вышли из полумрака магазина на солнечный свет. Вилли вспомнила, что впереди их ожидала хорошая возможность повеселиться, поэтому она решила сделать все возможное, чтобы у Джинни исчезло печальное выражение лица, и оно снова стало таким, каким уже было сегодня один раз. В супермаркете она накупила фруктов, овощей и мяса, чтобы заполнить пустой холодильник Джинни.
Когда они вернулись домой, Вилли пыталась поддержать праздничную атмосферу, которая внезапно исчезла. Мать оказалась в гораздо худшем положении, чем Вилли предполагала, но, если она сейчас вмешается и поддержит ее, они смогли бы жить как раньше.
Она поставила на проигрыватель новую пластинку, потом повесила рождественские веночки и, по совету Джинни, соединила их гирляндами.
– Как чудесно, – весело сказала она, любуясь на свою работу. – Давай пригласим в конце недели несколько человек? Можно позвать соседей... и Лауру. Как хорошо будет снова увидеть ее.
– Лаура больше не работает в клубе, – ровным голосом сказала Джинни. – Я слышала, что она вышла замуж и уехала в Сакраменто. Хорошо, что я вспомнила об этом... У меня больше не осталось друзей...
– У тебя есть я, – сказала Вилли, взяв руки Джинни в свои и всем сердцем желая освободить ее от депрессий. – И я буду с тобой столько времени, сколько будет необходимо.
Джинни посмотрела на свою дочь полным отчаяния взглядом и заплакала.
– Это невозможно, родная, – рыдала она. – Я все время старалась и старалась, но ничего хорошего из этого не вышло.
Вилли обнимала мать, как она это делала много лет назад, утешая ее, пытаясь вселить надежду на счастливое будущее...
– Все у тебя получится, мама, – говорила она. – Все получится, если ты сама дашь себе шанс. Ты молода, и у тебя еще так много всего впереди. Кто знает, может быть, ты даже встретишь еще хорошего доброго мужчину...
Эти слова вызвали новую волну рыданий.
– О! Моя деточка! Именно об этом я и пыталась тебе сказать. Я никому больше не нужна, никому...
– Это неправда. Я не верю этому, – успокаивала ее Вилли, гладя по голове. – Я знаю, какая ты необыкновенная женщина. Любой достойный тебя мужчина поймет это.
Джинни покачала головой.
– Мне приятно это слышать, детка, но дело обстоит совсем по-другому.
С минуту она молчала, потом, изредка всхлипывая и сбиваясь, стала рассказывать о своих отчаянных поисках любви, о светлой полосе своей жизни и моментах одиночества, о мужчинах, которые входили в ее жизнь, а потом уходили, обманывая и предавая ее, растрачивая ее доверие и надежды.
Вилли спокойно слушала, пытаясь глубоко понять жизнь своей матери.
– Мама, послушай меня, – сказала она, когда Джинни закончила. – Возможно, мужчины так обходились с тобой потому, что ты сама принижала себя и свои достоинства. Ведь те мужчины, которые тебе встречались, ногтя твоего не стоят. Разве ты этого не видишь? Поедем со мной в Нью-Йорк. Продай свой магазин... Мы снова будем вместе, как в старые добрые времена. Соглашайся, мама. Я все для тебя сделаю, чтобы тебе было хорошо...