На Востоке испокон веков каждый учитель был носителем истины, передаваемой ученику. И это касалось не только боевых искусств, но и целительства, наук, любых видов мастерства. Асе очень понравилась легенда о китайском мастере фарфоровых кукол, которых был знаменит на всю страну. Говорили, что сам Мастер был жесток и капризен, но, несмотря на это, у него было огромное количество учеников, к нему приходили учиться даже из других государств, но никто так и не смог делать кукол с таким человеческим выражением лиц, как сам Мастер. Когда пришло время умирать, Мастер решил передать свое искусство только одному ученику, который из года в год, находясь с ним рядом, терпеливо искал истину. Но, несмотря на все усилия и бесконечные опыты, его куклы получались безжизненными. Мастер попросил его сделать еще одну куклу, дождался, когда ученик вытащит ее из печи, а потом одним движением пальца слегка прижал кукле подбородок и поддел его вверх. Выражение лица куклы сразу изменилось – она слегка заулыбалась, ее черты оживились, исчезла та самая правильность, которая всех кукол в руках ученика делала одинаковыми и мертвыми. Вот так произошло настоящее чудо, вот так Мастер передал свой секрет и благополучно отошел в мир иной.
Но это было на Востоке и очень давно. Возможно ли без изменений перенести принцип «учитель-ученик» в современный мир? Этот мир глубоко западный, нацеленный на результат, восточные принципы, где важен сам процесс, здесь не работают. Асе был важен именно процесс, но до определенного момента, пока она сама не почувствует, надо ли идти дальше. Она не собиралась становиться мастером боевых искусств и уж тем более не хотела заставлять куклу «улыбаться», как в древней легенде. Быть всю жизнь тенью Учителя – смешно, архаично, это время давно ушло.
Временами Асе казалось, что она попала в настоящую школу воинских искусств, основанную на самой глубинной философии. Но в этой современной школе не хватало буддийского спокойствия и вежливости, которую она ожидала увидеть в людях, проповедующих восточные принципы отношений. Впрочем, Ася слишком мало времени провела здесь, чтобы задумываться над такими серьезными вещами. Одно она поняла очень четко – личность Учителя определяла саму школу, он относился к старшим ученикам, как к собственным детям, болезненно воспринимал отсутствие кого-либо на тренировках, тщательно следил за отработкой их техники и с огромным удовольствием хвалил кого-либо из них, если считал нужным. А потом уходил в сторону и снова кричал и сердился, боясь показать свою сентиментальность. А был ли он восточным учителем по сути? Может, он просто был крайне одинок, и созданная им школа сделалась его семьей? На этот вопрос Ася ответить пока не могла, потому что не доверяла Учителю – до тех пор, пока он не признает в ней свою ученицу.
Прозанимавшись полтора месяца, Ася была приглашена к участию в аттестации, хотя необходимой подготовки не имела. Младшие ученики занимались с сентября, она пришла в секцию в начале ноября, прошло слишком мало времени, чтобы показать хотя бы элементарную технику. Но, поскольку аттестация проходила раз в полгода и стоила немалых денег, Учитель милостиво предложил ей участвовать в экзамене наравне со всеми. Ася, конечно, не отказалась, почувствовав большую гордость за себя, и потому стала напряженно готовиться. Она тщательно заучивала и повторяла блоки и удары руками и ногами, изо всех сил старалась хоть раз отжаться на кулаках, отчаянно пищала «Киай!» на третьем ударе по воздуху и отрабатывала поклоны. Надо сказать, что правильно поклониться было довольно сложно: ощущение внутреннего достоинства появлялось только тогда, когда ученик сгибался не всей спиной, а только в пояснице. Как-то раз Учитель продемонстрировал строю учеников такой поклон, и это у него вышло очень красиво.
Асе была уверена, что она неплохо подготовилась, ее просто распирало от гордости от собственных успехов, но на самой аттестации она внезапно растерялась. Всё выходило не так, как положено, стойка была шаткой, корпус терял равновесие, стремительно выброшенная в ударе рука увлекала тело вперед. Она старалась из всех сил, но выходило плохо, отвратительнее просто не бывает. Учитель и Максим Юрьевич, сидя за столом, улыбались и разговаривали друг с другом, не обращая на нее никакого внимания. И для Аси, которая то стояла навытяжку перед молчащим строем учеников, то неуклюже демонстрировала блоки и удары в движении, их улыбки казались болезненно колкими. После проверки технических навыков Максим Юрьевич задал вопрос об основах философии каратэ, которые Ася старательно изучила, но над ответом, который они даже не дослушали до конца, почему-то посмеялись. Видимо, их забавляла сама Ася, а нее действия.