— Еще бы, теперь совершенно ясно, что он «Скорпион». Я записал нашу беседу. Генерал располагает информацией, которую мог получить только через «Скорпионов». Он един из них, в этом больше нет сомнения. Верьте мне, я «ив». Арестуйте его и накачайте наркотиками!
— У нас тоже кое-что есть. Мой друг из Израиля, полковник Моссада, считает, что у нас большая утечка информации, поэтому прислал сюда двоих своих людей, полагаю, что с очень важными данными. Иначе он не предпринимал бы таких мер предосторожности. Давайте подождем, когда они свяжутся со мной, а потом начнем наступление по всем фронтам.
— Это мне подходит. Мы объединим усилия и разорвем в клочья эту суку.
— Что за выражения, коммандер? Из ваших уст да в уши Господа? Ладно, будем надеяться на успешный исход операции.
Хоторн положил трубку. Телевизор в номере был включен, и на экране как раз показывали телевизионную съемку с вертолета автокатастрофы на шоссе, ведущем в аэропорт Даллес. Горящие автомобили, некоторые из которых неожиданно взрывались, обугленные тела на обочине — трагедия, которую невозможно описать словами.
Тучный шеф безопасности службы иммиграции почувствовал короткие, резкие импульсы бипера, который носил при себе как «Скоршюв-14». Он вышел из кабинета и быстро направился к ближайшему телефону-автомату.
— Говорит четырнадцатый, — доложил он, набрав номер.
— Я номер первый, — прозвучал в ответ хриплый голос. — Отличная работа, четырнадцатый. Показывают во всех новостях.
— Надеюсь, что это была именно та парочка, — сказал «Скорпион-14». — Ключевой приметой было совещание по иррригационным проектам в пустыне Негев.
— Именно так. Об этом мне сообщил мой источник из Иерусалима, а он чертовски умен, этот старый ублюдок. Я позвоню ему и передам новость, у нас с ним одни цели, и мы объединим усилия.
— Не надо говорить мне об этом, первый, я ничего не хочу знать.
— Не беспокойся.
За восемь тысяч миль от Вашингтона, в Иерусалиме, в доме на улице Бек-Иегуда сидел за столом грузный мужчина семидесяти с небольшим лет и просматривал содержимое лежащей перед ним папки. Лицо мужчины было испещрено глубокими морщинами, глаза маленькие и злые. Зазвонил его личный секретный телефон. Мужчина подумал, что если это кто-то из членов семьи, то надо побыстрее отделаться от него, потому что линия должна быть свободной.
— Да? — резко бросил в трубку старый израильтянин.
— Шалом, Мустанг.
— Черт бы тебя побрал, Жеребец, почему так долго?
— Нас не прослушивают?
— Не задавай глупых вопросов. Говори.
— Маршрут посланцев был изменен...
— Послушай, ты не в командном бункере, говоря нормальным языком!
— Лимузин, в котором ехала парочка, был расстрелян, потом взорван...
— Документы? — быстро спросил израильтянин. — Инструкции, удостоверения личности?
— Ничего не могло сохраниться после взрывов, а если в остались клочки, то криминалистам понадобится несколько дней, чтобы собрать их вместе. Но будет уже поздно.
— Понятно. Что еще можешь сообщать?
— Наш человек на ЦРУ сказал, что это произойдет сегодня вечером. Лондон перехватил телефонный звонок.
— Боже мой, значит, Белый дом будет предупрежден?
— Нет, не будет. Наш человек перекрыл каналы информации. Здесь, в Вашингтоне, никто не знает об операции МИ-6, так что сегодняшний вечер ничем не будет отличаться, от обычного.
— Браво, Жеребец! Это нам и нужно, так ведь?
— Да, спасибо, Мустанг.
— Ужас расползется по миру как гигантский пожар! А если в Лондоне и Париже тоже все пройдет удачно — да позволит Господь в своей мудрости свершиться этому, — то мы, солдаты" снова придем к власти.
— Как это было совсем недавно. Но этого не случилось бы, не будь твоего звонка мне, старый друг.
— Друг? — переспросил израильтянин. — Нет, мы не друзья, генерал, ты самый рьяный антисемит, каких я знал. Мы просто нуждаемся друг в друге, ты по своим причинам, а я по своим. Ты хочешь вернуть себе баллистические и прочие игрушки, а я хочу, чтобы Израиль увеличивал свою военную мощь, что невозможно без помощи Америки. Когда все закончится и мы нагоним ужаса на арабов из долины Бекаа, ваша администрация и конгресс сами откроют для нас свои сундуки!
— Мы рассуждаем одинаково, Мустанг, и ты просто не знаешь, как я тебе благодарен за твой звонок.
— А ты знаешь, в чем тут дело?
— По-моему, ты только что объяснил это.
— Нет-нет, я не об этом. Ты знаешь, как все произошло?
— Я тебя не понимаю.
— Этот умник-примиренец полковник Абраме из всемогущего Моссада доверяет мне. Можешь себе представить: этот так называемый гениальный организатор считает меня своим единомышленником, думает, что я тоже хочу мира с этими грязными арабами. И только потому, что я был лучшим военным в истории этой страны, а теперь даю советы этим идиотам из правительства, чтобы поддерживать свою репутацию и оставаться на виду у публики... Он сказал мне, клянусь Торой, так и сказал: «Идет большая утечка информации, и я больше не могу доверять нашим каналам»... Тогда я его спросил: «А кому ты можешь доверять?» И он мне ответил на это: «Только Палиссеру. Когда я служил военным атташе в посольстве, мы часто беседовали с ним, я проводил уик-энды в его доме на берегу моря. Мы с ним мыслим одинаково»... И тут я ему посоветовал: «Пошли курьеров — двух, а не одного, на всякий случай, — но пусть они поговорят только с Палиссером. Сделай им документы инженеров — сейчас все инженеры, — а прикрытием будут ирригационные проекты в пустыне Негев»... Он набросился на эту идею как голодный щенок, все восхищался моей изобретательностью. Да, в этом мне не откажешь. Так что теперь сенатору Несбиту ничто не грозит!
— А потом ты позвонил мне.
— Да, позвонил тебе, — согласился израильтянин. — Мы встречались дважды, мой друг, и я увидел в тебе человека, полного ненависти сродни моей, и вызвана наша ненависть была схожими причинами. Моя интуиция подсказала мне, что стоит рискнуть и сообщить тебе обо всем, но я просто привел тебе факты, а выводы ты уже сделал сам.
— Интуиция не подвела тебя.
— Выдающиеся солдаты, особенно испытанные боевые командиры, всегда могут заглянуть друг другу в душу, не так ли?
— В одном только ты не прав. Я не антисемит.
— Наверняка антисемит, да и я тоже! Для меня на первом месте солдаты, а потом уж еврея, точно так же как для тебя на первом месте солдаты, а уж потом неевреи!
— Если подумать, то ты прав.
— Что ты будешь делать... вечером?
— Держаться поближе, а может быть, даже буду в Белом доме. После того как все произойдет, мне надо будет быстро и решительно взять все в свои руки.
— А это произойдет именно там?
— А где же еще?.. Думаю, нам надо оставить эту тему.
— И я так считаю. Желаю удачного дня, Жеребец.
— Шалом, Мустанг. — Генерал Майерз, председатель Объединенного комитета начальников штабов, положил трубку.
Глава 35
14 часов 38 минут
Эйнджел Кейпел появилась из выхода № 17 аэровокзала в сопровождении толпы пассажиров и журналистов, шумно задававших свои вопросы. Заметив среди встречающих младшего барона и его тетушку, Эйнджел попросила служащего аэропорта отвести их в отдельную комнату.
— Извини меня, Паоло, — сказала она, — тебе, наверное, неприятна вся эта бестолковая суета.
— Они все любят тебя. Как же мне может это не нравиться?
— А вот мне не нравится. Меня единственно утешает, что через месяц после завершения телесериала все уже позабудут обо мне.
— Никогда.
Бажарат оборвала их разговор, протянув Эйнджел запечатанный конверт.
— Отец Данте Паоло не хочет, чтобы он прочитал содержащиеся здесь инструкции раньше завтрашнего утра.
— Почему?
— Ничего не могу вам на это ответить, потому что сама не знаю, Анджелина. У моего брата свои причуды, и я не задаю ему вопросов. Знаю только, что я буду очень занята делами, а Данте Паоло сказал мне, что хочет завтра утром отправиться в Нью-Йорк, чтобы побыть с вами и вашей семьей.