— Скажите-ка, правильно ли я понял… Мне кажется, что у Вале в определенном смысле было некое «чувство клана»… Не могу сказать «семьи», зная, как он повел себя с вами…
Она нахмурилась.
— Не понимаю. Что вы об этом слышали? Откуда такой вывод?
— Мишель Ванье была его любовницей, вы тоже… Получается, что он старался как-то пристроить своих… своих…
— Ах, в этом смысле! Тогда — конечно.
— В конце концов, вы — единственная, кто не приносил ему дохода.
— Скорее, наоборот. Пусть и не впрямую, но это он приносил мне доход, наводя на след киногруппы, куда можно было устроиться.
— А Бреннер? Тоже — из подопечных Красавчика?
— Я знаю, что Шарль продвигал его. Устраивал рецензии, организовывал показ отрывков по телевидению, участие в празднествах, где Жоржа могли заметить нужные люди.
— Какие у них были отношения?
— На вид — прекрасные.
— Верно ли, что Бреннер — наркоман?
Она угостила комиссара язвительной улыбкой.
— Вижу, что ваш сотрудник представил вам весьма подробный отчет! Можно ли надеяться, что он оказался скромнее в том… в том, что касается остальных его занятий? — Янник сочла нужным продолжить, чтобы не осталось никаких неясностей. — Поймите меня правильно, комиссар. Мне с высокой колокольни наплевать: сообщил он вам или не сообщил, что мы провели ночь вместе. Но мне было бы, правда, очень неприятно, если он входил в детали… Добавлю, что он бы сильно меня разочаровал и… и…
— Довернь признался мне, что был с вами, только под жутким давлением с моей стороны. Я буквально заставил его признаться. Ну, поступил по-свински. Только в силу необходимости. Но хочу, чтобы вы знали и другое: я еще и высказал ему сомнения в стихийном характере вашей… вашего порыва!
Янник удивленно раскрыла глаза.
— Сомнения? — повторила, как эхо.
— Да, сомнения.
— Я… Я не понимаю…
— Чего ж вы не понимаете, ничего такого сложного тут нет! Насколько я знаю, у вас имеется очень серьезная причина, чтобы постараться узнать из надежного источника, где находится сейчас следствие. И особенно — привлекались ли полицией свидетели пребывания некоей молодой женщины на улице в непосредственной близости от автомобиля Шарля Вале в час, когда было совершено преступление. В связи с этим ваша «стихийность» вполне может показаться расчетом.
Судя по мимике, она по-прежнему ничего не понимала.
— В котором часу вы приехали к Шальвану?
— Около девяти, чуть-чуть раньше.
— Как вы были одеты?
Она вглядывалась в Тьебо, все больше и больше теряясь.
— Как? Длинная шелковая белая юбка в коричневый горошек. С оборкой внизу. Такая рыжевато-коричневая блузка из муслина. Блестящая. Что еще?.. Ну, сумка… Лодочки на ногах… Что за странный вопрос?
— А пальто? Было пальто? Или плащ?
— Естественно. Шуба из бежевого барашка. Хотите на нее посмотреть? Она у меня в номере.
— Смотреть необязательно. Важно, что она есть. Почему же тогда между 21.30 и 22 часами вы находились на тротуаре около особняка Шальвана без этой шубы? Более точно: входили в особняк.
Янник с облегчением помотала головой.
— Ох! Так бы сразу и сказали! Если бы вы спросили без околичностей, было бы куда легче! Просто я оставила в машине рабочий сценарий фильма. А там было довольно много пунктов, которые понадобилось срочно обговорить с Ламбленом. Когда я заметила, что забыла сценарий, то тут же за ним и сбегала.
— Без пальто?
— Да машина же стояла в тридцати метрах от подъезда! И было не так уж холодно.
— Ну, и обговорили вы эти ваши «пункты» с режиссером?
— Разумеется, спросите его — он подтвердит. Мы на добрых полчаса заперлись в одном из кабинетов первого этажа, чтобы решить все вопросы. Вместе спускались по лестнице, вместе поднимались, любой скажет, кто там был.
— В какое время проходило это ваше совещание?
— В течение вечера, точно не помню. Как только Ламблен смог отвязаться от второго продюсера.
— Когда вы уходили посовещаться, все уже собрались?
— Кроме Шарля.
Тьебо сделал в задумчивости несколько шагов, потом остановился у люльки, качнул ее.
— Появлялось ли у вас когда-нибудь желание убить Шарля Вале?
— Нет, комиссар. И уж во всяком случае, если бы мне захотелось это сделать, я бы не стала ждать три года. — Опять этот ее светлый смех. — Если убивать всех подонков, Париж превратится в кладбище!
Комиссар посмотрел на часы и слегка наклонился к Янник.
— Только один — последний — вопрос, и вы можете идти гулять на солнышке и обедать… — Он не добавил «… с Пупсиком», чтобы не проявлять излишней осведомленности. — В каких отношениях Шарль Вале был в последнее время с Мишель Ванье?