— Думаю, да, — медленно ответил Авессалом, внимательно глядя на Странника. — Отсчет твоего времени начался четыре минуты назад, еще до начала схватки, а в твоем положении каждая минута может стать роковой. Твой пеленг взяли Артификсы, которых я вызвал одновременно с тем, как послал запрос по твоему происхождению в Центральный Информаторий. Если они найдут тебя раньше, чем администратор в Цинфе обработает запрос, — ты умрешь. Только санкция Первого Исполнителя может отменить вызов аннигиляторной команды.
— То есть ты сделал то, что положено по инструкции, и умываешь руки? — усмехнулся Странник. — И мне придется играть роль дичи и уходить от погони, пока ваша бюрократия раскручивает свои заржавевшие шестеренки?
— Полчаса, не больше, — сказал Авессалом. — Но Артификсы найдут тебя раньше. Вот уж настоящие цепные псы. А я... выполняю свой долг.
— Я понимаю, — криво улыбнулся Странник. — И тянешь время, заговаривая мне зубы.
Авессалом глубоко вдохнул, будто хотел возразить, но промолчал. Вместо этого шагнул к Страннику и протянул руку:
— Клирик первой ступени — как я — смог бы уйти от Артификсов.
Странник посмотрел на администратора, на его раскрытую ладонь. И протянул руку в ответ. Лавина информации окатила Странника, завитками водоворотов взвихряясь где-то в уголках сознания. Авессалом передал ему достаточное количество данных, чтобы заполнить дисковые накопители целого сетевото сегмента. Наверное, он отдал все, что было вложено в клирика за годы тренировок. Мягко убрал свою руку из вспотевшей ладони Странника и отступил в сторону.
— Дорогу в Цинф ты найдешь легко. До выхода из сегмента я буду вести тебя указателями. Торопись, не теряй времени.
Молча, не тратя слов, Странник вышел из библиотеки и зашагал по наклонно идущему вниз коридору к выходу из здания локального сегмента, а затем побежал. В руке его остался смятый и влажный древесный лист.
\Tranquilium
• Openfile 'tranquility.net'
• Warning: this is property of Necrosoft Corporation
• Executionmortallyaborted
Улицы города счастливых байтов немногим отличались от локальных сегментов — те же коридоры и залы, только более просторные, с прозрачными потолками из тонированного стекла в десятки метров высотой, опирающимися на железные фермы; с потоками людей, чинно направляющихся в разные стороны по эскалаторным дорожкам. Стекло, сталь и шлифованный камень, информационные жидкокристаллические табло и расклеенные на сотнях квадратных метров экраны из оптической пленки, демонстрирующие научно-популярные и информационно-просветительные видеоролики; торжество модерна, рационализма и высоких технологий — и множество людей, несущих улыбки на окаменевших лицах.
И среди сотен дежурных застывших физиономий встречаются то и дело детские восторженные или девичьи умиленные, или стариковские, полные внутренней, просачивающейся наружу лишь в лучиках морщинок вокруг глаз радости — эти лица и захватывают сильнее всего, и ранят сердце как алмазные иглы на гранях подшипника. Не будь их, можно было бы со спокойным презрением отречься от мира запрограммированных людей. Но они есть — неподдельно счастливые, безмятежные — а в катакомбах подземных туннелей есть другие, обездоленные и озлобленные, а на электрических столах аннигиляторских цехов умирают третьи, не сумевшие скрыть следы хакерского входа в сеть или попавшиеся на покупке контрабандных имплантатов.
Этот мир был подобен другим человеческим мирам — несчастье и мучения одних перемежались со счастьем и невинностью других, и этот диссонанс заставлял Странника морщиться как от зубной боли, шагая по транспортным лентам, ведущим к центру города. Он ломал голову над этической дилеммой киберобщества, забывая о собственных проблемах, — либо смерть от рук неумолимых Артификсов, либо арест в Цинфе и расследование касты администраторов, которые в лучшем случае изолируют его для наблюдений за феноменом человека, прошедшего Точку Схождения.
«Как разрешить противоречия этого мира? — думал Странник, переставляя ноги в том направлении, куда вели его электронные указатели. — Как сделать всех счастливыми? Всех вместе? Не какое-то усредненное одинаковое для всех счастье, доступное большинству, в комплекте с гонением, которому подвергается меньшая часть, а разнообразное счастье, каждому по потребностям? Возможно ли это в принципе? Если запрограммировать общественную структуру с самого верха и обеспечить идеальное управление — можно ли тогда осчастливить все население? Или человеческая природа настолько многообразна, что решение подобной задачи невозможно в силу взаимоисключающих условий?»
Он вошел в большой зал, служивший, судя по всему, парком или сквером для прогулок, — выложенные шуршащей галькой узкие дорожки извивались среди залитых расплавленным кварцем прогалин, на которых росли гигантские, в рост человека, одуванчики с изгибающимися стеблями из хромированных металлических трубок и пушистыми белыми головами из пучков стекловолокна. Собственно, это были и не одуванчики вовсе, а какое-то порождение декоративно-техногенного искусства, вполне заменившее в урбанистически рафинированном мегаполисе живую природу, которая выродилась в музейный раритет или стала безликим набором байтов электронной библиотеки.
Странник шагал по дорожкам, стараясь держаться направления на видневшийся вдалеке указатель Цинфа. Он заметил, что дышит как-то по-особенному и что утробная боль отбитых кулаками администратора органов почти стихла, — наверное, это было частью знания, которое он получил от Авессалома. А еще он заметил, что в сквере заметно тише, чем в других секторах города, и почти нет электронных экранов, а те, что есть, показывают лишь переливчатый цветной фон.