– Хорошо, дядя Витя, учусь на пятерки. По английскому языку догнала своих одноклассниц. Соседи жалуются. Я на пианино играю, а их это раздражает. Участковый уже приходил, но я после девяти вечера не играю, он сказал, что все по правилам и ушел. Соседи обещали квартиру взломать и пианино разгромить на кусочки. Вот у вас в доме хорошо было, и вы со мной занимались, – она вздохнула и внезапно произнесла: – Дядя Витя, возьмите меня к себе, с вами заниматься лучше, чем с любым репетитором и на пианино бы никто не жаловался. Возьмите…
Виктор даже опешил от такой просьбы…
– Лизонька, как же я могу тебя взять к себе? Я люблю тебя, как свою дочку, но твоя мама этого не позволит.
– Я уговорю маму, а если она не согласится, то сама сбегу.
– Лизонька, девочка ты моя славная, кроме мамы есть разные социальные службы и полиция в том числе. Нам не разрешат жить вместе, и мама никогда согласия не даст.
– Но почему, дядя Витя, подумают что-то плохое? Я бы стала называть тебя папой, мне так этого хочется…
Лиза заплакала и прижалась к нему. Виктор присел на корточки, вытирая платочком ее слезы. Он понимал, что она никогда не чувствовала отцовской ласки от родного пьяницы папаши. Но не мог он ее взять к себе, не мог.
Расстроенный, Виктор вернулся на работу. В приемной на месте секретарши сидела женщина лет сорока пяти.
– Извините, – произнесла она, – но директора сейчас нет на месте. Вы кто и по какому вопросу?
Виктор улыбнулся, подошел к столу.
– Вы, видимо, моя новая секретарша. А я Виктор Борисович, как зовут вас?
– Извините, Виктор Борисович, я не знала. Меня зовут Алиса Дмитриевна.
Виктор вздрогнул и даже отшатнулся от стола.
– Я что-то сказала не так? – спросила удивленно секретарша.
– Нет, все нормально… Мою первую жену завали Алиса Дмитриевна, мы прожили с ней сорок лет, а потом она умерла.
Виктор ушел к себе в кабинет. А секретарша побежала в отдел кадров.
– Там молодой мужчина пришел, говорит, что он директор, а его первая жена Алиса Дмитриевна, с которой он прожил сорок лет. Но ему самому лет тридцать – мне надо вызвать охрану?
– Не надо, – ответила начальница отдела кадров, ее подружка, – Виктору Борисовичу на самом деле более ста лет, но выглядит он на тридцать.
– Разве такое возможно?
– Как видите – возможно. Идите на свое рабочее место и помалкивайте, а то насмешите все управление.
Она вернулась в приемную и решилась войти к директору.
– Разрешите, Виктор Борисович?
– Входите Алиса. Появились вопросы?
– Да, я не первый раз работаю секретарем и знаю, что у каждого руководителя свои нюансы. Хотелось бы узнать ваши, чтобы работа стала комфортнее.
Виктор рассказал ей, чтобы он желал от секретаря. В основном это касалось чая, кофе и спиртных напитков. Каждый предпочитает пить определенный сорт и по-разному. Алиса ушла и вскоре связалось с ним по селектору:
– Звонит генерал-майор Калашников. Спрашивает разрешения посетить вас с начальством из Москвы в удобное время.
Калашников… три месяца не давал о себе знать и объявился. Прилетел все-таки Любомиров и его наверняка шейх Аббас заставил. Сам бы он и пальцем не шевельнул, а шейх мужик амбициозный, хочет рассчитаться со мной и приглашает в гости, чтобы потом устроить автокатастрофу с трупом.
– Соедините, – попросил он, – Игорь Андреевич, Любомиров у вас? Дайте ему трубочку.
Калашников так и не узнал, о чем разговаривал начальник управления по антитеррору с Иллюзионистом. Но попросил внезапно чистые листы бумаги и стал писать. Писал полчаса лист за листом. Потом отдал все написанное. Калашников читал и у него шевелились волосы на голове. Эта мразь написала чистосердечное признание на имя директора ФСБ. Он дочитал и вызвал конвой. Оказывается, версия с локальным атомным оружием шейха выдумана только для того, чтобы выманить Иллюзиониста в какую-нибудь из арабских стран, где бы его убили, имитируя автокатастрофу. Аббас завербовал Любомирова давно, когда тот еще служил в посольстве Объединенных Арабских Эмиратов в звании подполковника. Подловил его самым заурядным способом – девочки и деньги. Теперь ему грозило наказание сроком в двадцать лет. Жаль, что за измену Родине сейчас не расстреливают.
Какой сегодня насыщенный событиями день, подумал Виктор. Сейчас в ФСБ черте что творится. Наверняка уже прочли признание Любомирова. Генерал-лейтенант, начальник управления – это не просто оперок оборотень, это сенсация, которую станут скрывать всеми возможными способами.
Хотел перерезать мне горло лично…а я вот не хочу лично… твой выход Саид, Иллюзионист ухмыльнулся. Через несколько дней международная пресса разразилась очередной сенсацией в своей собственной спальне найден с перерезанным горлом один из самых богатых арабских шейхов Аббас бен Адиль Аль Натейян. Охрана шейха у спальни зарезана, а начальник охраны исчез, но тоже был найден через два дня с перерезанным горлом в другом городе. Явно заказное убийство, ниточка которого оборвана, заказчик устранил исполнителей.
Несколько обычных серых будней к вечеру разразились новым событием. В кабинет к Виктору не вошла, а буквально ворвалась Латыпова, отталкивая секретаршу.
– Виктор Борисович, Лиза пропала, – крикнула она от дверей, все еще борясь с секретаршей.
– Все нормально, Алиса. Я знаю эту женщину, пусть войдет и принесите ей воды. Присаживайтесь, Виктория Павловна, расскажите все с самого начала.
Она присела. Взяла поданную ей воду, расплескав трясущимися руками половину, выпила остатки.
– Я знаю, она к вам сбежала, – начала говорить нервно Латыпова, – как вы можете так поступать. Ей же только двенадцать лет, совести у вас нет. Старшей сестрой попользовались, теперь младшую захотели? Сволочь вы, Виктор Борисович, гад последний, это же ребенок беспомощный, а вы ее в койку. Таких убивать надо без суда и следствия.
– Хватит, – стукнул ладошкой по столу Виктор, – рассказывайте без своих домыслов и вымыслов. Все как было рассказывайте.
– Какие тут домыслы, если ты, гад, спишь с моей младшей дочерью, – закричала Виктория Павловна, – отдай мне мою дочь. Она ребенок совсем.
– Слушай ты, дура деревенская, – заговорил Виктор повышенным тоном, – у тебя, видимо, мозгов хватает только за сиськи коров дергать да неповинную ни в чем дочь оскорблять. Или тебя бык в зад боднул и все мозги через него вытекли. Как вы уехали от меня я Лизу всего один раз видел в гимназии. Больше мы не встречались и не разговаривали даже. Рассказывай, дура, пока я тебя в камеру не посадил за клевету. Только дословно, без своих домыслов. Что у вас произошло?
– Так вы не спите с Лизой что ли? – удивленно спросила Виктория Павловна.
– Ну, блин… не сплю я с Лизой, не сплю. Ты будешь рассказывать или мне полицию вызвать?
– Неделю назад Лиза попросила, чтобы я отпустила ее к вам. Сказала, что хочет жить с вами. Но как она может жить с вами, если ей только двенадцать лет. Мы поругались… каждый день ругались, а сегодня она сбежала. Так и заявила, что уходит жить с вами. Чего же мне еще думать?
– И это все? – спросил Виктор.
– А вам этого мало? Если вы богатый, то можете спать с маленькими девочками?
– Да-а-а, действительно – дурость не лечится. А ты не подумала своими куриными мозгами, что жить – это не значит спать. Она же живет с тобой, мамаша, и ты с ней не спишь. Она с отцом жила, пока он был жив, и не спала с ним. Или у тебя, дуры, только один секс на уме? Жить – это значит учить вместе английский язык, заниматься музыкой, разговаривать с человеком, а не такой пробкой, как ты. Ей со мной интересно, а с тобой она о чем может поговорить, мамаша, о коровьих сиськах или мужиках-насильниках, которые тебе мерещатся?
Виктор пересказал ей разговор с Лизой в гимназии.
– Поймите вы, Виктория Павловна, Лизе я нравлюсь как отец, а не мужчина и она мне нравится, как дочка, а не женщина. Как только вы могли додуматься до такого кошмара? Я не знаю, где сейчас Лиза, но если она поехала ко мне, то я это узнаю быстро.
Он позвонил домой охранникам, они подтвердили, что Лиза только что приехала на такси. "Расплатитесь с шофером и проводите Лизу в дом. Приеду – разберемся", – приказал он.