— Удивлён, что ты помнишь.
— Я же уже говорила. — Мой грудной смешок вибрирует между нами. — Воспоминания постепенно возвращаются ко мне.
Всё его поведение вмиг меняется.
— Ты про тот уговор, где ты проткнула меня ножом, а потом объяснила, для чего это нужно?
Я отступаю на шаг и беру его руку в свою, ладонью вверх. В самом центре виднеется крошечный белый шрам, как зёрнышко риса. У меня есть точно такой же. Воспоминание вернулось ко мне, когда мы были в той пещере на берегу после побега от Шепчущих. Раньше я думала, что это просто один из шрамов, которыми покрыты мои ладони.
— Сам виноват.
Он принимает оскорблённый вид, но не спешит забирать руку.
— Я?
— Это ты рассказал мне ту историю про друзей, заключивших договор кровью. И я решила, что нам надо сделать то же самое. Ты куда-то ушёл и вернулся… с кухонным ножом, кажется?
— Это был королевский церемониальный клинок, — поправляет он, проводя по моей ладони от запястья до подушечки среднего пальца. — Ты даже не дала мне приготовиться. Сразу ударила.
— Кое-что никогда не меняется, — говорю я, внезапно осознав, что улыбаюсь. И, подняв взгляд, вижу, что он тоже.
— Мы обещали никогда не расставаться. А затем всё пошло прахом, сгорело в огне.
— Но сейчас мы здесь.
Когда мы прикладываем наши ладони друг к другу, происходит нечто странное. Моя магия вспыхивает, и завитки на ладони светятся, оживая. Испугавшись, что я заберу у него воспоминание, я отдёргиваю руку.
— Прости. Я не хотела.
Он ловит мою руку, держа нежно.
— Я доверяю тебе, Нати. Твоя магия не опасна для меня, помнишь?
Говорят, Госпожа Теней двигает звёзды, выстраивая судьбы всех и каждого, кто родился под ними. Дез как-то сказал, что доверяет мне, и его жизнь кардинально изменилась. Что, если сама судьба свела меня с Дезом и Кастианом? Подтолкнула меня к нужному пути, чтобы я встретила детского друга?
Тепло в груди распространяется по всему телу, как будто веретено разматывается. Меня пугает это чувство. Я беспокоюсь, что эти недели, проведённые вместе с Кастианом, сделали меня терпимее к его прошлому. Но если Кастиан не заслуживает прощения, то и я тоже.
Кастиан ласково поглаживает мои ладони. Он уверяет, что моя магия не может ему навредить, что он не боится меня. Но разве он не знает, сколько страхов во мне вызывает?
— Пойду поищу свои перчатки, — говорю, отступая от него, радуясь прохладе, образовавшейся в расстоянии между нами. — Не то Лео подумает, что нас поглотили призраки.
Кастиан прочищает горло. Он проходит мимо меня к двери.
— А разве не так?
Когда мы возвращаемся в гостиную, которую превратили в лагерь для ночлега, Лео, расстеливший спальные мешки, выразительно переводит взгляд с Кастиана на меня и обратно. Я делаю вид, что не заметила.
— Смотрите, что я нашёл! — Лео показывает на какой-то медный предмет с нефритовыми вкраплениями. — Я последний раз видел альфаро, когда был в Захарине.
Кастиан присаживается рядом с ним и берёт в руки небольшую металлическую полусферу с дырочками в форме звёзд. Это лампа, показывающая созвездия.
— Он стоял в моей детской… нашей детской.
Лео роется в своей сумке, достаёт огарок и зажигает фитиль, который Кастиан тут же накрывает «куполом». Свет проходит сквозь отверстия, и на стенах с потолком мы видим карту звёздного неба.
— У меня тоже была такая в детстве, — говорю я и присаживаюсь рядом с ними, опираясь на руки чуть позади. — Папа сделал из олова. По задумке, должно было получиться созвездие трёх дев, но мама смеялась и говорила, что на правду не похоже, но красиво. Я не могла уснуть без этого ночника, потому что боялась темноты.
— А какое созвездие показывает этот альфаро? — задаётся вопросом Лео.
Кастиан присматривается к мерцающим звёздам на потолке.
— Не уверен.
— Что ж, в моей родной Захарине, — рассказывает Лео, — где и были изобретены альфаро — можете не благодарить, — их дарят в честь важных событий в жизни: на свадьбу, рождение или смерть. В случае смерти дар вручают семье, а не самому покойнику, разумеется. Ночник повторяет звёздное небо, каким оно было в то время и в том месте, когда это произошло.
Кастиан пожимает плечами и стягивает с себя сапоги.
— Я родился под созвездием Отца-Великана, а брат — под созвездием Мировой Звезды. Но это ни то, ни другое.
— Возможно, это созвездие вашей матери, — предполагает Лео.
— Возможно.
Ливень за окном и потрескивающий огонь в камине задают успокаивающий ритм, от которого молчание не кажется таким тяжёлым, а даже почти приятным. Я протираю свои сапоги и оставляю носки сохнуть у камина. Кастиан точит кинжал и в какой-то момент задерживает взгляд на плоской стороне лезвия.