ПРОЛОГ
Снег пушистыми лапчатыми хлопьями тихо кружил в морозном мглистом воздухе. Устилал девственно чистым ковром темные зубцы утесов, нависающие гигантскими ломаными клыками над глубокой пропастью. Ветер зло гнал поземку по узкой дороге, вьющейся серпантином вдоль самого обрыва, завывал раненым зверем и сбрасывал в бездонную пропасть облака искристой белой пыли.
Тяжелые резные сани опасно занесло на крутом повороте, и из-под их полозьев с сухим скрипучим шелестом вырвался колючий фонтан снега, присоединившись к сонму летящих в белую бездну мягких снежинок. Повозка без лошадей выровнялась, а потом понеслась вперед еще быстрее, оставляя за собой длинный шлейф мутной дымчатой взвеси.
— Тише, маленькая, — среброволосая женщина прижала к груди приглушенно попискивающий сверток и успокаивающе коснулась его посиневшими обескровленными губами.
Убрав руку, зажимающую рану в боку, женщина бессильно перевела взгляд со своих окровавленных пальцев на багровое пятно, что неотвратимо расползалось по расшитому сложным узором карокану. Стиснув зубы, она выплела дрожащей рукой светящуюся вязь заклинаний и выбросила силовой аркан в бесшумно летящих за санями расплывчатых черных теней.
Мучнисто-белый воздух заискрился извилистыми линиями сотворенной магии. Талый снег мгновенно застывающей росой упал на дорогу, и призраки с широко расправленными крыльями, сотканными из тьмы, не успели соскользнуть в сторону, когда световая вспышка проглотила их, как глубокая рыбья глотка упавшую в воду муху.
Силы были на исходе. Гнать магией сани и отбиваться от бездушных слуг Морганы с каждым новым ярдом было все сложней. Желтые точки плыли перед глазами раненой волшебницы, а от тошнотворного привкуса железа во рту кружилась голова. Женщина чувствовала дыхание вечности на своем лице. Оно обжигало колючими иглами ее щеки, целовало губы смертельным холодом, звало тихим шепотом ветра за грань.
Насколько ее еще хватит, прежде чем она потеряет сознание и преследующие сани темные псы сбросят ее с малышкой в бездну? Тэлларис понимала, что ненадолго. Она проиграла эту битву — битву за свою жизнь. За свою… но не за жизнь ее ребенка.
Девочка вновь зашевелилась в руках матери, плаксиво искривив розовые пухлые губки.
— Я люблю тебя, мое солнышко, — горькая слеза капнула на бархатистую щечку малышки, и она, недовольно поморщившись, завертела головкой, словно пыталась стряхнуть с себя холодящую кожу влагу.
Женщина поцеловала маленький, похожий на пуговку нос дочери, напоследок обласкав взглядом ее кукольное личико. Как же Тэлларис хотелось остановить время и подержать еще немного дочь у своей груди. Там, куда она уйдет, не останется памяти о сладком запахе молока, которым пропитано теплое беззащитное тельце, не будет ощущения счастья от слабого давления крошечных пальчиков, игриво захватывающих в кулачки пряди ее волос.
Есть ли за чертой жизни хоть какие-то воспоминания и чувства? Если да, то Тэлларис хотела запомнить именно этот миг — миг безграничной нежности и абсолютной, всепоглощающей любви, когда последний раз смотрела в глаза своего ребенка.
Ветер ударил в затылок женщины холодным крошевом колких снежинок, которые мгновенно набились в ее волосы, ставшие похожими на ледяные нити. Волшебница устало откинулась на застланное меховыми шкурами сиденье и, превозмогая боль, сделала глубокий вдох. Пальцы дрожали. Сила, что обычно лилась из ее источника полноводной рекой, сейчас выплескивалась рваными толчками, как и вытекающая из раны в боку кровь. Закусив губу, Тэлларис опутала вязью магии затихшую у нее на коленях дочь, и толстая пуховая шаль, в которую был завернут ребенок, хлопая стремительно меняющимися краями, плавно взмыла в воздух. Она поймала тонкими ворсинками летящие с неба снежинки, выгнулась причудливой волной, а затем обернулась полярной совой: огромной, лохматой, сердито нахохлившейся из-за бьющего ее в лицо колючего ветра.
— Араинэ оуст сан аммэ, — прошептали слабеющие губы. — Спрячь ее подальше, — выдохнула волшебница.
Птица величественно кивнула головой, медленно моргнув круглыми, как плошки, глазами с черной горошиной зрачка. Взмахнув серо-белыми крыльями, она подхватила сверток с девочкой и, взмыв в непроглядную пелену свинцового неба, слилась с танцующим снежным вихрем, все дальше и дальше унося свою ношу от мчащихся по узкой дороге во весь опор саней.
Тэлларис до последнего смотрела, как удаляется темная точка созданного ею духа-фантома. Слезы тонкими ручейками бежали по щекам женщины и прозрачными льдинками замерзали на пушистом меховом воротнике.