— Сгорела от лихорадки. У нее не было денег на лекаря, она работала до последнего дня. Пыталась наскрести на аренду комнатки, которую снимала.
— А.
— Я не знал о ее болезни и о том, что арендатор поднял плату! Иначе бы я занял денег, что-нибудь бы придумал. Я бы нашел выход!
Брайен на мгновение опустил голову и вцепился пальцами в светлые, пепельные пряди.
— Когда я узнал об этом. Моим первым желанием было разнести этот дом, наказать и арендатора, поднявшего плату, и лекаря, отказавшего в помощи больной женщине, и даже равнодушных соседей!
Боль в его голосе заставила меня переместиться ближе. Сама того не понимая, я повторила его недавнюю позу: встала рядом с креслом на колени и схватила Брайена за ладонь, словно пыталась вытащить из океана тьмы, поглотившего его.
— Но вы не стали этого делать, — тихо проговорила я.
Брайен поднял на меня взгляд, и по спине пробежали мурашки. Прежде такую сдерживаемую ярость я видела лишь в зеркале.
Уже не первый раз я подумала о том, что странным образом мы с Брайеном находили отражения друг в друге.
— Я подкараулил арендатора, — глухо ответил Брайен, смотря на меня сухими, покрасневшими глазами. — С моих пальцев почти сорвалось заклинание, но в последний момент я отвел руку. Никто не пострадал.
— Сколько вам было?
— Четырнадцать.
В груди болезненно кольнуло. Совсем мальчишка! Неудивительно, что он едва не сорвался. Да и дар, наверняка, еще плохо контролировал.
О том, что мне было немногим больше, когда наемники напали на дом, я старалась не думать.
— Як тому, — медленно проговорил Брайен, внимательно глядя на меня, — что понимаю, как иногда хочется отомстить. Знаю, насколько сильно сжигает изнутри ярость, как давит на грудь боль, не позволяя дышать, но… Нельзя в этом растворяться. Не стоит переступать черту, за которой вас уже нет, а есть только темнота. В ней легко утонуть и крайне сложно выплыть.
В комнате повисло молчание — неуютное, полное напряжение и тревоги. Я не отнимала руки, но и не поднимала глаз на Брайена. Внутри желание спорить конфликтовало с пониманием правоты слов Брайена.
Я и сама чувствовала, что едва не рухнула в пропасть. У эмпатов есть кодекс, позволяющий сохранить и честь, и рассудок. Я нарушила сразу несколько правил.
Сомневаюсь, что это бы понравилось моей семье. Что бы сказала мама? А отец?
И в то же время, какой — то противный, тонкий внутренний голос нашептывал мне, что меня вынудили. Не стоило ломать жизнь человеку с моей силой. Чего они ждали от меня?
Брайен словно уловил ход моих мыслей. Он тяжело вздохнул, а затем резко поднялся, выдернув свою ладонь из моей.
— Подумайте об этом, Кейра. Пока еще есть время.
С этими словами он покинул мою спальню. Хлопок смежной двери показался мне непривычно громким, даже оглушающим.
Я встала на ноги и неохотно подошла к зеркалу. Оно отобразило молодую женщину с абсолютно заполошным взглядом. В черных волосах, рассыпанных по плечам, отчетливо проступили фиолетовые пряди. Осторожно, будто боясь обжечься, я прикоснулась к ним, а затем отдернула руку. Гордо вскинув подбородок, я снова посмотрела в зеркало, будто заново привыкая к своему отражению. А затем резко направилась к кровати и обессиленно упала на нее.
В эту ночь мне снились кошмары, которые мне не удалось вспомнить на утро, как я ни старалась.
ГЛАВА 12
— Вам так идут сапфиры, миледи, — восхищенно заметила Лаура и воткнула сапфировый гребень в мои волосы. — Безупречно!
Отражение в зеркале подтвердило правоту слов горничной. Новый подарок Брайена (преподнесенный между делом, без каких-либо церемоний) идеально подходил к платью, выбранному для светского вечера у лорда Крофера. Именно на этот раут для узкого круга Лаура и помогала мне собраться.
Из обычной горничной я сделала ее своей. Девушка так обрадовалась внезапному повышению, что старалась изо всех сил. Видимо, близость к хозяйке давала ей ощущение защиты и спокойствия. Я помнила о ее страхе нищеты, поэтому частенько отмечала, что не представляю никого другого на ее месте. Это еще больше мотивировало Лауру. Буквально позавчера она, смущаясь, предложила мне соорудить прическу из модного журнала. К ее чести, у нее не только получилось совладать с моими непослушными волосами, но и немного усовершенствовать прическу, добавив ей изюминку за счет свежего решения в виде нити жемчуга. Словом, мы с Лаурой были вполне довольны друг другом.
Бен говорил, что Лаура громко нахваливает меня перед слугами на кухне. В сочетании с молчаливым одобрением Вилсона это помогло окончательно завоевать доверие слуг. Меня приняли в роли настоящей хозяйки дома.
И в качестве бонуса к столь высокому статусу ко мне стали стекаться все слухи, гуляющие среди прислуги. Теперь та жаждала узнать мое мнение по тому или иному вопросу, словно я была неким судьей в негласных спорах.
— Вы уж не серчайте, миледи, но ваш мальчишка… — мисс Батлер, поднявшаяся в спальню, чтобы лично принести мне чаю, вздохнула. — Он такой несносный!
Мисс Батлер поставила на столик поднос с чайником и вазочкой с печеньем и, глядя на меня в зеркало, присела в реверансе. Я благожелательно кивнула ей, внутренне напрягшись.
— Бен? Он что-то натворил, мисс Батлер?
На лице экономки промелькнуло довольное выражение. Ей нравилось, что она могла разговаривать со мной вот так — почти открыто, с минимальным набором условностей, необходимых по этикету. Я знала об этом, поэтому частенько подыгрывала мисс Батлер. Мне это было несложно, а ей — приятно. Такое взаимодействие шло на пользу нам обеим и напоминало деловое сотрудничество, где у каждого были свои, четко прописанные роли и реплики.
— Он снова вернулся с улицы в подранной одежде и с разбитой губой, миледи. Одежду — то мы заштопаем, губа сама заживет, но ведь в следующий раз мальчишка может так легко не отделаться.
Я нахмурилась, признавая ее правоту. Бен действительно мог влипнуть в неприятности из-за его маниакального желания стать своим в уличной банде. Я уже разговаривала с ним на эту тему, но не добилась ничего конкретного. Признаться, с момента переезда и моего замужества наши с Беном отношения не то чтобы дали трещину, но стали чуть более натянутыми, будто мой новый статус разделил нас. Я, оказавшись в привычной атмосфере большого дома состоятельной семьи, чувствовала себя как рыба в воде. А вот Бену явно не хватало свободы. Я была всем довольна и пыталась, чтобы Бен нашел преимущества в новом положении, но тот не желал расставаться ни с прежней жизнью, ни с прежними привычками. Он цеплялся за атрибуты прошлого так настойчиво, что я терялась.
И в то же время в глубине души я хорошо понимала его. В конце концов, стоило в моей жизни появится хоть чему-то, отдаленно напоминающему то, что я хорошо знала, то, для чего была рождена, и я с легкостью отринула весь опыт, полученный на улице. Словно сбросила поношенный костюм, что таскала на себе долгие три года.
Так могу ли я требовать от Бена, чтобы он отказался от своей сути? И насколько нашу суть определяет полученный опыт?
— Благодарю вас, мисс Батлер, — после паузы ответила я. — Я непременно поговорю с Беном.
Мои слова вполне удовлетворили экономку, и она, снова присев в реверансе, неспешно удалилась.
— Г отово, миледи!
Лаура закончила с прической и отошла в сторону, позволив мне полюбоваться на творение ее рук в зеркале.
— Превосходно! — искренне похвалила я, оценив изысканно забранные наверх волосы.
— Лаура, ты делаешь ощутимые успехи.
Девушка польщенно зарделась и хотела что-то сказать, но ее остановил стук в дверь. Порог перешагнул Брайен, уже полностью собранный для светского раута.
— Добрый вечер, милорд!
— Здравствуй, Лаура.
Девушка шустро собрала заколки со столика и деликатно удалилась, оставив нас с Брайном наедине. Я не торопилась оборачиваться, внимательно поглядывая на него в зеркало.