Я киваю, но потом замечаю, что кто-то еще вошел в магазин и привлек ее внимание. Меня окутывает дымно-сладкое зловоние пустотной материи, тени искажаются и изменяются, словно забыли, как нужно себя вести. Я оборачиваюсь и вижу порождение пустоты — любопытный набор сине-черных конечностей, которые тянутся из туловища с кривым позвоночником, выступающим спереди и сзади. Говорить он не может: у него нет головы, но я уверен, что он смотрит прямо на меня.
Art by: Simon Dominic
«Я с тобой еще не закончила», — произносит она, прежде чем отправиться обслуживать клиента. В каждую его руку она помещает по грубому льняному мешку со стойки.
Пока она занята, я собираю в кулак все свое мужество. Другого шанса не будет. Последний человек, которого вы хотели бы разозлить в Равнике, — это маг-кукольник.
«Передай хозяину, я желаю ему развратного Ярофеста!» — с улыбкой говорит она зверю с двумя спинами и дружелюбно машет ему. Затем ее лицо каменеет и она снова встает передо мной.
«Привет, — говорю я, протягивая руку, — Я Кодолааг. Мы встречались на паре вечеринок».
Она смотрит на меня, а затем скрещивает руки. «Да. Похоже, я тебя знаю. Красная кожаная маска? Симметричный пирсинг с железными булавами на цепи? — в ее горле зарождается рычание. — Ты понимаешь, что здесь торгую я?»
«Язычник! — снова раздается голос старика, на этот раз он вопит на зверя. — Скверна!»
Я пытаюсь не обращать на него внимание и сосредоточиться на том, ради чего я здесь: «Я знаю, это ужасно неприлично, но я просто подумал, что мы...»
«Ты решил, что между нами есть какая-то негласная связь, которая как-то касается нашей личной жизни?»
«Ну, когда ты говоришь это вслух, звучит довольно глупо. — Я усмехаюсь, стараясь сохранить лицо. — Скажем, Моктюрн сегодня ночью в паре кварталов отсюда. . »
«Да?»
«Я подумал, что, возможно, могу тебя пригласить? Я устрою зрелище. Что-то вроде общественно-политических комментариев».
«Не выйдет. Это первая ночь Ярофеста, и я не успеваю доделать кукол. Хотя с тем азориусом, который распугивает клиентов, это уже и смысла не имеет».
«Почему бы тебе не. . .ну, ты понимаешь», — я показываю на куклу, потом издаю губами негромкое подобие взрыва и как бы рассыпаю пальцами тлеющую золу.
«С прошлой недели в небесах новые законы. Кукольные заклинания, направленные на членов Сената Азориус, караются тюремным заключением. Он раздражает, но я не рискну потерять из-за него свой магазин».
Возможно, она и не рискнет отправить его куда подальше, но мне терять нечего. Я беру из мусорной корзины лист пагубного пергамента и угольную палочку и подхожу к окну. На этот раз азориус орет на парочку огров. Пик Глумления и соседние районы находились во власти Ракдоса сколько я себя помню, а это минимум несколько тысяч лет. Но затем присутствие Азориуса стало проявляться все более явно: они скупают недвижимость, повсюду устанавливают наблюдательные разломы. А потом жалуются, когда уличные ночные представления перетекают на их ухоженные газоны. Это ужасно — видеть, как мое сообщество становится жертвой порядка и справедливости.
Я быстро набрасываю изображение человека. Рисую я паршиво, но чувствую, как магия истекает из пергамента, связывая картинку и человека невидимыми нитями. Изображение начинает плясать на странице, отражая движения старика. Я стучу в стекло, и он оборачивается. Я прижимаю картинку к окну. Похоже, о пагубном пергаменте он ничего не знает, потому что никак не реагирует на изображение. Это слабая магия: ей в основном пользуются дети, чтобы мучить своих братьев и сестер, а иногда и родителей, когда не могут добиться своего. Всего лишь минута-другая душераздирающей боли, потом эффект проходит. Детская игра.
Art by: Wesley Burt
Старик смотрит, как я разделяю бумагу пополам, зубчатый разрыв превращает один рисунок в два. Обеими руками он хватается за голову и издает чудовищно тонкий визг. К тому моменту, когда разрыв в пергаменте доходит до его пуза, он ошеломлен, он бредит и большими прыжками уносится вдаль.
«Вот так, — говорю я. — Проблема решена».
Не похоже, чтобы я ее впечатлил: «Ага, и через десять минут у меня на пороге будет толпиться с полдюжины агентов Азориуса. И если меня запрут в Удзеке, я точно ничего не продам».
Я жду, когда она попросит меня уйти. Я выйду в дверь и смогу забыть свою неудачную идею, но ее поза изменилась. Исчезли скрещенные руки и сердитый взгляд. Не поймите меня неправильно: она все еще чертовски злилась, но теперь мне казалось, что мы с ней вместе заварили всю эту кашу.